через ткань трусов. Я наслаждаюсь этим трением, стягивая с него майку.
Сабин откидывается назад, в его взгляде горит нетерпение, и он сам снимает с себя тренировочные брюки. Пробегаю жадным оценивающим взглядом по его невероятному телу, пока он это делает. Его гладкая кремовая кожа великолепно контрастирует с темной татуировкой, покрывающей левую руку, и мне хочется обвести языком каждый дюйм рельефных мускулов.
Освобождаюсь от трусов, и прохладный воздух, обдувающий мою влажную вагину, заставляет меня желать Сабина еще сильнее. Раздвигаю ноги, и он наклоняется, чтобы лизнуть меня, но я сажусь и притягиваю к себе его лицо.
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня сейчас же.
От меня к нему переходит вспышка фиолетовой магии; Сабин не задает никаких вопросов, лишь улыбается и целует меня так крепко, что все остальное перестает иметь значение. Он прижимается ко мне головкой своего члена, и, как бы я ни была раздражена тем, что он пока что не внутри меня, ласки клитора настолько восхитительны, что меньше всего я хочу, чтобы они кончались.
Из ниоткуда в воздухе поднимается стена листьев и начинает кружиться вокруг нас, защищая от внешнего мира, создавая потрясающую интимную атмосферу. Красные, золотые и пурпурные, они как будто танцуют, и я на мгновение оказываюсь загипнотизированной тем, насколько это красиво.
Сабин продолжает ласкать мой клитор, и я выхожу из транса. Уклоняюсь от его поцелуя и улыбаюсь.
– Ты всегда такой романтичный… создал убежище из листьев.
Он смеется и кусает мой подбородок.
– На случай, если мы здесь не одни. Не хочу, чтобы ты отвлекалась, пока я погружаюсь в тебя, а ты выкрикиваешь мое имя.
Толкаю пяткой в его невероятную задницу.
– Тогда поехали, – говорю я и цокаю языком, как обычно, когда пытаюсь заставить Дарси ускорить шаг.
Сабин убирает прядь с моего лица, а затем, наблюдая за моей реакцией, медленно входит в меня. Это так мучительно прекрасно… Я закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением того, как он наполняет меня. Его бедра соприкасаются с моими, он издает глубокий стон, и я снова пинаю его, чтобы он ускорился. Сабин смеется и подчиняется.
Мне хорошо, и я так поглощена этим, что понятия не имею, что несу. Признаюсь ему в том, что сейчас, с ним, я настоящая. Но Сабина, кажется, не беспокоят мои бессвязные фразы – он доводит меня до исступления, и я начинаю снова и снова исторгать его имя. Лицо Сабина сосредоточенно, и я подозреваю, что он пытается сдержать оргазм, но я уже на грани.
Он наблюдает, как я поднимаю руки, чтобы ущипнуть себя за соски, и несколькими толчками позже просовывает руку между нами и прижимает пальцем клитор. И в этот момент я взрываюсь. Кружусь, как разноцветные листья, все еще окутывающие нас, и испытываю оргазм, словно в водовороте.
Сабин прижимается лицом к изгибу моей шеи, фиолетовая магия передается от меня к нему, затем он погружается так глубоко, как только может, и слова: «Я люблю тебя, Винна» – окрашивают его оргазм.
Глава 10
– Как долго это длится? – спрашивает Сабин, натягивая штаны.
– От двадцати до сорока минут. Кажется, у Нокса и Райкера был самый большой промежуток между закреплением нашей связи, – рисую воздушные кавычки, – и получением рун. Метки Бастьена проявились примерно через двадцать минут, как и у Валена. Так что тут не угадать, – пожав плечами, отвечаю я.
Надеваю спортивный топ, наблюдая, как листья все еще кружатся вокруг нас.
– Интересно, почему так? – снова спрашивает Сабин, но я не отвечаю. В основном потому, что у меня нет ответа, но еще и потому, что в большом списке вопросов, на которые я хочу получить ответы, этот вопрос занимает не самое высокое место.
Поправляю футболку и снова ложусь на мягкий плед. Я знаю, что нам нужно вернуться к остальным и продолжить тренировку, но я пока не хочу этого делать.
– И что значит твой вздох? – спрашивает Сабин, поглаживая мою щеку тыльной стороной пальцев.
– Не горю желанием возвращаться к групповухе, которой является наша тренировка, – отвечаю я, обводя татуировку на его руке. – Мы делаем пять шагов вперед и двадцать назад практически каждый день, и я не знаю, как можно сдвинуться с мертвой точки.
– Винна, они взрослые мальчики, они со всем справятся.
Я невесело усмехаюсь:
– Если под «справятся» ты имеешь в виду исключить друг друга из уравнения, то да, ты абсолютно прав.
Сабин качает головой, как и я, наблюдая за кружащимися листьями.
– Ковен Эноха – это больное место для всех нас по той или иной причине. Мы – ковен, и если ты спишь с одним из нас, то спишь со всеми нами. Для близнецов все началось с того, что совет сильно затруднил Лахлану или кому-либо еще поиски пропавшего паладина. Теперь мы знаем, что старейшина Альбрехт все это время работал с Адриэлем, но тогда мы ни сном ни духом. Совет медлил и не санкционировал обыски, что создало множество проблем между ковеном Лахлана и старейшинами.
Сабин внимательно смотрит на меня, и я понимающе киваю.
– Те проблемы и разочарования, которые испытывали Сильва и другие, близнецы перенесли и возложили на Эноха и его ковен. Это было несправедливо, но близнецы срывались на Эноха и Бэкета из-за своих отцов. А потом случилась вся эта история с Райкером, и его пришлось разлучить с отцом. Мы – два самых могущественных ковена среди кастеров нашего возраста, и это всегда держало нас в напряжении из-за таких вещей, как партнеры и наше место в качестве паладинов-новобранцев. Я не говорю, что Энох и его ковен не несут ответственности за всю эту вражду. Они усугубляли это дерьмо так же, как и мы, а теперь особенно, когда в центре всего этого… хорошо, групповухи, оказалась ты. Ковены никогда не доверяли друг другу. Нам никогда не приходилось работать вместе, и обстоятельства, связанные с тем, что Энох, Нэш, Каллан и Бэкет были отмечены, чертовски подозрительны.
– Я понимаю, но у нас нет времени на разборки. Мы в любой момент можем столкнуться лицом к лицу с Адриэлем, и я боюсь, что, если это произойдет, парни будут искать возможность уничтожить друг друга, а не врага. Это ужасно сильно меня напрягает.
Сабин садится и притягивает меня к себе на колени.
– Винна, мы знаем, что на кону, но нам всем нужно время, чтобы привыкнуть. И не только друг к другу, а еще и к связи с тобой и нашим новым способностям. А это очень много.
– Я понимаю, Сабин. Я правда понимаю, но у нас нет времени.
Он кивает и качает головой.
– Может, нам стоит поделать какие-нибудь упражнения на доверие? Я имею в виду, это же ни с какого боку не навредит нам, – бормочет он.
Живо представляю, как парни, преисполненные доверия, падают друг другу в объятия, и разражаюсь смехом.
– Ага, еще добавим йогу и групповую медитацию. В худшем случае они все поубивают друг друга, и я, по крайней мере, смогу открыть здесь довольно милый курорт.
Сабин смеется и целует меня. Он шипит, когда я отстраняюсь и прикусываю его нижнюю губу, но это не тот сексуальный звук, который девушка хотела бы услышать, когда делает это. Началось… Слезаю с его колен, и Сабин наклоняется вперед, как будто пытается свернуться калачиком. Переворачиваю его на бок и краем глаза замечаю, что листья больше не кружатся, а медленно опускаются на землю.
Движение справа заставляет мое сердце учащенно забиться, в мозгу проносится сигнал тревоги. «Черт, только не это, только не тогда, когда ему больно», – умоляю я Вселенную. В мгновение ока сжимаю короткие мечи в каждой руке и вскакиваю на ноги, защищая Сабина. Он раскачивается и стонет от боли на земле, а я позволяю гневу зажечь меня. Я чертовски зла, что приходится разбираться с каким-то другим дерьмом, вместо того чтобы быть рядом с Сабином, когда ему плохо.
Нажимаю на руны на своем безымянном пальце и подаю знак парням, что они мне нужны. Обнаженный мужчина с длинными вьющимися пепельно-каштановыми волосами, кажется, так же удивлен моим появлением, как и я его. Он не пытается прикрыться, он просто наклоняет голову набок и глубоко вдыхает.
Оборотень.
Мой разум распознает это, но я понятия не имею, с какой разновидностью имею дело. Он что-то говорит мне на языке, который может быть русским, белорусским или вообще шведским. Не сводя с него глаз, призываю руны,
