проверить, что здесь происходит.
Двойник усмехнулся. Обернулся, подставив лицо красноватым отблескам огня, и сухо сказал:
– Я нашел картину. Она вернулась обратно.
Титус и Мюллер, не сговариваясь, выставили вперед свое вооружение. Двойник с издевкой на лице распахнул до упора дверь:
– Ловите!
Выверяя каждый шаг, они вошли в комнату. Картина висела на противоположной от камина стене. От света тлеющих поленьев черно-красная и еще более потому зловещая и отталкивающая.
– Мюллер, – прошептал Титус, словно боялся спугнуть картину, – ты не побоишься взять ее в руки и бросить в огонь?
– Конечно, побоюсь, сир, – так же шепотом ответил Мюллер. – Но что же делать? Не вас же, наследника Сан-Маринского, подставлять под эту напасть?
Титус так и не понял, всерьез говорил слуга или подшучивал над ним. Осторожно положив меч на пол, Мюллер подкрался к картине, как подкрадываются дети к не очень общительной кошке, а затем одним движением крепко схватил ее. Картина не проявила никакой строптивости и вообще выглядела абсолютно обычно. Слуга попробовал отделить ее от стены, и она опять же поддалась без всякого сопротивления. Медленно, как сапер с миной, Мюллер пересек комнату и приблизился к камину, удерживая картину на уровне своей головы. Пламя было все ближе – вот Мюллер чуть приподнял свою ношу, приготовившись отправить ее в кучу рубиновых углей… Вот он оттолкнул картину от себя… В этот момент изо рта старика вырвалось странное восклицание, он повернул к ним лицо и дико глянул на Титуса. Тем временем картина, уже отпущенная им, падала в огонь. Достигнув же раскаленных углей, она просто вспыхнула и пропала – так, как будто была вовсе не картиной, а горстью пороха. Ни мощного взрыва, способного разнести ползамка, как опасался Титус, ни диких потусторонних воплей. Просто вспышка и пустота.
Мюллер же никак не мог прийти в себя. Все время зачем-то оглядывался по сторонам и хотел, кажется, заглянуть под кровать двойника. Не говоря ни слова, Титус взял его под руку и вывел в коридор. Так же молча они прошествовали к комнате наследника. Только перед тем, как расстаться, Мюллер опять странно глянул на хозяина и обронил с нервной ухмылкой:
– Сир, вы хорошо помните, что именно было изображено на картине?
– В целом да, – с нехорошим предчувствием ответил заинтригованный Титус. – Дерево с яблоком. И змей с человеческим лицом.
– Именно так, сир. Только вот когда я бросал картину в огонь, этого самого змея на ней уже не было. Да и яблока тоже. Просто пустое дерево. И все.
Титус внимательно посмотрел на старого слугу. Ему снова пришло в голову, что все это сложный, изощренный розыгрыш, имеющий своей конечной целью свести его, наследника Сан-Маринского, с ума. Правда, совершенно непонятно зачем. Но если Мюллер не обманывает, им это не сулит ничего хорошего. Если змея не было на картине, теперь он может быть где угодно.
– Конечно, сир, я мог и ошибиться, – решил немного успокоить наследника Мюллер, заметив, как на лицо Титуса возвращается нервное, загнанное выражение. – Темно ведь было.
Титус в ответ вздохнул, сказал устало:
– Я очень хочу, чтобы ты ошибся, Мюллер. Давай будем надеяться именно на это.
8. Пир феодалов
Раскаленное полуденное солнце безжалостно терзало гору Титано своими иглами-лучами, и даже в обычно прохладных каменных залах нельзя было укрыться от растекающейся повсюду духоты. Ветер совсем поник, воздух прогревался, как стоячая вода. Через окно, выходившее в сад, время от времени слышался глухой стук – не выдержав жары, падали только начавшие краснеть яблоки. Титус, у которого прямо с утра разболелась голова, сунулся было в замковый дворик проветриться. Но тут же сбежал обратно, почувствовав, что его словно засовывают в дышащую жаром каменную печь. Краем уха он успел поймать причитания двух крестьян, приехавших в замок на какие-то работы. Они обсуждали в тени крепостной стены навалившуюся на Сан-Марино засуху и горящие на севере леса. Да, не зря ему сегодня все время чудится запах гари…
Пожалев леса, Титус вяло упрекнул себя в том, что уже пятый день подряд не занимается погодой – и вообще ничем не занимается. История с картиной нагнала на него тоскливое, безвольное оцепенение. Да, страх ушел – но вместе с ним еще что-то. Уверенность, что именно он, наследник Сан-Маринский, заправляет всем происходящим вокруг. Может, где-то есть другое перо? Или еще некий волшебный предмет, влияющий на ход событий?.. В любом случае дождь вызвать он все-таки еще может. Нормальный такой ливень, что стоит стеной и способен за пару часов смыть висящее повсюду тяжелое, душное марево. Может быть, заодно оживит засохшее вдохновение, вернет размякшего творца к рукописи. Из-за жары мыслями прямо с раннего утра овладевает чудовищная лень и все, чего хочется, – это впасть в спячку. В голову приходят только мертвые, фальшивые слова, потому-то он никак не отправит свое второе «я» в путешествие. Хорошо, что особой срочности в этом вопросе пока нет. С той кошмарной ночи, когда невесть кто разнес в пух и прах библиотеку, все вроде пошло на лад. Они с двойником снова вместе вкусно ужинают, заводят длинные разговоры о том о сем и даже как-то сходили на рыбалку. Наследник Сан-Маринский, представьте, изволил поймать на две рыбины больше… Хотя, конечно, что-то все-таки поменялось. Иногда Титус улавливает в двойнике, этой собственной копии, загадочную примесь – тяжелую, радиоактивную, облучающую невидимыми вредоносными частицами…
Вернувшись к себе и устроившись за столом, Титус твердо решил: сейчас или никогда.
«Пора, пора, – как заклинание повторял наследник, перелистывая страницы. – Главный герой явно засиделся без дела, а когда человек бездельничает, ему в голову обязательно лезет всякая ерунда. Вот почему, как ни крути, моему брату нужно как можно быстрее отправиться в длительное путешествие, которое прославит его имя».
С именем, кстати, была загвоздка. Уже не раз Титус пытался добавить в рукопись эту несущественную деталь. Однако ничего не получалось – все приходившие в голову имена казались искусственными и смешными. Все, кроме имени Титус. В конце концов он решил, что двойник вполне может отправиться в путешествие и без имени. А после первого же славного подвига, как обычно поступали странствующие рыцари, возьмет себе какое-нибудь громкое прозвище. К примеру, Рыцарь Драконьи Зубы… Это, правда, походило больше на рекламу средневековой зубной клиники. Титус фыркнул и опять вернулся к карте. Для начала, наверное, надо организовать рыцарский турнир. Чтобы далеко не ходить, пусть он пройдет в Сан-Марино. Туда Титус сможет отправиться лично вместе с двойником, чтобы воочию наблюдать его победы и пополнять рукопись подробными описаниями рыцарских боев. Да-да, мелкие,
