прибытии этот генерал тут же был отстранён от руководства, а позже уволен из Вооружённых сил РФ. Об этом мне рассказывал генерал Геннадий Трошев.
Тяжелейшим испытанием для командующего Объединённой группировкой войск, для всех генералов, участвующих в операции, стал штурм Грозного.
Великий Суворов перед взятием Измаила, который считался неприступным, два дня вёл артиллерийскую подготовку. 500 пушек имела русская армия у стен турецкой крепости. Накануне штурма Кёнигсберга Маршал Советского Союза А. Василевский приказал четыре дня разрушать долговременные укрепления противника и только потом двинул войска. В операции по взятию города-крепости принимали участие полторы тысячи самолётов.
Но ничего этого не было при штурме Грозного и быть не могло. Авиация не применялась, тяжёлая артиллерия тоже. Причина? В центре города находились местные жители, в основном, кстати, русские. Поэтому с разных сторон в город заходили штурмовые отряды. Война, как известно, имеет свои законы и правила, когда используются классические схемы её ведения. Отступление от них приводит к потерям. А смертей первая чеченская война принесла немало. Особенно при взятии Грозного.
Генерал А. Квашнин делал всё возможное и невозможное. Он не запаниковал, не струсил, не переложил на плечи своих подчинённых неудачи и просчёты, но и требования предъявлял самые жёсткие. Что говорить, в те трагические дни ему не мог позавидовать никто, включая генералов. Мне не раз доводилось беседовать с некоторыми генералами, которые участвовали в первой чеченской кампании. И все без исключения мысленно ставили себя на место Квашнина в той ситуации и задавали вопрос: «Мог ли справиться я?» И не находили ответа.
Квашнин смог! И выправить, казалось бы, безвыходную ситуацию, в ходе упорных боёв вытеснить боевиков в горы, грамотно и чётко руководить войсками в дальнейшем.
Переживал, конечно, вне всякого сомнения! За гибель солдат и офицеров, за ошибки и просчёты своих подчинённых. Вспоминается один эпизод, на мой взгляд, очень характерный. Это было уже во время второй чеченской войны. Я прибыл на доклад к командующему Объединённой группировкой войск генералу Г. Трошеву. В небольшой комнате ЦБУ (центр боевого управления) находился начальник Генштаба генерал А. Квашнин. «Не вовремя», – промелькнула у меня мысль. Но услышал:
– Заходи, чего мнёшься, – махнул рукой Квашнин.
Я приготовился уже докладывать об информационной обстановке самому начальнику Генштаба (в то время я возглавлял пресс-центр), но Анатолий Васильевич заговорил о другом: о новогоднем штурме Грозного.
– Сводный отряд 131-й бригады потерял ориентировку, проскочил нужный перекрёсток и вышел к железнодорожному вокзалу, посчитал, что там нет противника. По маршруту движения колонны бронетехники внутренние войска обязаны были выставить блокпосты. Такая задача им ставилась. Они её не выполнили. А Масхадов воспользовался этим «подарком». Перебросил в район вокзала «абхазский» и «мусульманский» батальоны. Комбриг Савин держался, как мог. Хотя, позаботься он об организации обороны, проведи надлежащую разведку вдоль маршрута, – потери были бы меньше…
Нет, генерал не оправдывался. Он вновь и вновь анализировал ситуацию трёхлетней давности. Словно пытался в очередной раз найти ответы на наболевшие, терзающие душу вопросы военного журналиста. Впрочем, никаких вопросов я не задавал, а просто слушал монолог начальника Генштаба. Ещё тогда подумал: какой же глубокой занозой сидит в душе военачальника первая чеченская война.
Позднее я понял причину откровений Анатолия Васильевича. Ему стало известно, что Трошев собирается писать книгу. Геннадий Николаевич сам сказал Квашнину об этом. Назвал и меня, мол, Алёхин будет помогать. Знаю, что Трошев советовался с Квашниным, даже спорил по некоторым моментам. Нужно отметить, что в генеральской среде (и не только) Анатолий Квашнин пользовался непререкаемым авторитетом, считался военной косточкой.
Уже находясь на высокой должности начальника Генерального штаба, держал руку на пульсе всех подчинённых ему силовых структур, вплоть до батальона, роты. Ещё в зоне боевых действий лично контролировал, как оборудован обычный опорный пункт, как организован подвоз боеприпасов и продовольствие. Вникал в любые, казалось бы, мелочи. Заботился о своих подчинённых, способных и достойных продвигал на вышестоящие должности, в первую очередь тех, кто проявил себя в ходе чеченских войн.
Благодаря Квашнину действующие полковники становились генералами прямо на войне. Например, Василий Приземлин, командир полка. Стал командовать дивизией в тяжёлый период, когда войска вели бои за Грозный. Конечно, Анатолий Васильевич рисковал, назначая его на эту должность. Поэтому всячески старался помочь ему, по-отечески опекая. Ежедневно звонил на командный пункт в полуразрушенный дом, почти на передовой, где расположился штаб Приземлина. Он не ошибся в своём выборе. Подразделения дивизии свою задачу выполнили. И Приземлин не стушевался, стараясь действовать хладнокровно и грамотно, как того настоятельно требовал Квашнин. Вскоре В. Приземлин вполне заслуженно получил генеральские погоны. Сослуживцы даже по-доброму шутили: «Зашёл наш вновь назначенный комдив в полуразрушенный дом полковником, а вышел настоящим генералом».
И ещё один пример, который дополняет образ генерала Квашнина. В 1998 году при загадочных обстоятельствах на своей даче в Подмосковье был убит глава Комитета Госдумы по обороне Лев Рохлин. Личность довольно известная ещё по первой войне. Он командовал войсками группировки «Северо-Восток». Имел хороший афганский опыт. Воевал смело и отчаянно. Квашнин всегда мог опереться на него, знал, что Рохлин выполнит поставленную задачу.
После войны Лев Яковлевич попал в опалу. Публично выступал против прежнего руководства страны. С высокой трибуны Госдумы не переставал твердить о бедственном положении армии. Всегда выступал в её поддержку. Говорил открыто о том, что не решались сказать руководители оборонного ведомства. Даже попытался организовать «поход на Москву» силами Волгоградского корпуса, которым он недавно командовал.
Надо сказать, не все пришли на похороны. Боялись, как бы чего не вышло, как отреагируют на это в кремлёвских кабинетах. Анатолий Васильевич не побоялся. Он пришёл проститься со своим боевым товарищем. Этот по тем временам смелый поступок оценили в войсках. И прежде всего те, кто воевал под руководством Квашнина и Рохлина.
Новейшая история страны за неполные тридцать лет уже пережила не одно испытание. А сколько таких испытаний впереди – одному Богу известно. Однако и тогда, и сейчас имя генерала Анатолия Квашнина остаётся нравственным ориентиром для многих.
Владимир Шаманов
Армейская (фронтовая) газета «Защитник России» первая опубликовала материал о заместителе командира воздушно-десантной дивизии, тогда ещё полковнике Владимире Шаманове, весной 95-го. Десантники в составе Южной группировки войск штурмовали цементный завод, запиравший вход в Аргунское ущелье. Боевики держались за завод зубами. Подготовили мощное оборонительное сооружение, все подступы тщательно заминировали. Чтобы избежать кровопролития, командующий группировкой генерал Г. Трошев выдвинул боевикам ультиматум: «Сопротивление бесполезно – или сдача в плен, или полное уничтожение».
В свою очередь, на рацию десантников вышел полевой командир с позывным – Хозяин. Бывший выпускник Московского командного общевойскового
