что на свете.
– Не переживай, я купила его на барахолке. Модель старая, но прекрасно работает. Я подумала, что так ты сможешь фотографировать и сразу вешать фото на стенку.
– Он идеальный, – шепчу я, берусь за черный ремешок и вешаю фотоаппарат на шею.
Он довольно тяжелый, но безупречно лежит в руке.
– Я уже его заправила. Правда, черно-белой пленкой, цветные картриджи кончились.
Я трепетно глажу свое сокровище.
– Так даже лучше! Картер обожает черно-белые фото.
При мысли о лучшем друге меня пронзает целая гамма эмоций. Я нервничаю, потому что он возвращается через пару дней и мне придется наконец признаться в своей лжи. А еще я разочарована, потому что он до сих пор не поздравил меня с днем рождения, хотя уже вечер. Вчера перед сном мы обменялись всего парой сообщений. Картер рассказал, что у него куча дел и что заключительные концерты тура во Франции были очень напряженными. Но все же он никогда не поздравлял меня с днем рождения так поздно.
Я скучаю по «Лучшим хитам».
За последние полгода мы не накопили общих воспоминаний, потому что нас разделяло 4789 миль. Мысль о том, что через пару дней он предстанет передо мной вживую и во всей красе, заставляет бабочек в животе танцевать. Но чем дольше я думаю о последствиях собственной лжи, тем сильнее страх сжимает горло и не дает дышать.
– Кстати, о Картере. Он тебя поздравил? Насколько я его знаю, он даже несмотря на разницу во времени должен был позвонить ровно в полночь.
Хейзел за время жизни со мной уже узнала характерные черты Картера, в первую очередь его пунктуальность в отношении звонков.
– Еще не звонил, – отвечаю я, изо всех сил стараясь не выдать своего разочарования.
В ореховых глазах Хейзел мелькает тень сочувствия, которая тут же превращается в неуемную жажду действий. У нее всегда так: если кто-то грустит, она тут же хочет помочь и развеять печаль.
– Наверняка с группой проблемы! Если верить СМИ, то Айзек Уокер иногда перегибает палку. Однажды он прямо на сцене схватил кусок стекла и порезал себе лоб, потому что был нетрезв. – Хейзел старается меня утешить. – Но Картер позвонит. Обязательно позвонит! А пока давай я принесу для нас пиццу из «Тезоро», завалимся на диван и посмотрим твой любимый фильм.
Мне очень нравится ее предложение, потому что напоминает дни рождения с Картером. Вместо капкейков будет пицца, вместо «Друзей» – «С любовью, Рози».
Иногда мне кажется, что мы с Картером как Рози и Алекс. Чувства были всегда, но жизнь вечно вставала на пути, как и глубоко спрятанный страх испортить дружбу. Отношения сломать обычно проще, чем дружбу, и я не хочу, чтобы наша связь оборвалась просто потому, что мы позволили чувствам взять верх.
– Идеальный план!
– А то! – уверенно отвечает Хейзел. – Значит, тебе овощную пиццу?
– Как ты хорошо меня знаешь! – Я улыбаюсь.
Наконец-то в моей жизни появился еще один человек, который знает все мои интересы и страхи. Пока Хейзел достает кошелек и ковыляет к выходу, я плюхаюсь на диван и наслаждаюсь ощущением мягкой ткани под ногами.
Я подкладываю под спину несколько подушек и сажусь, приподнявшись, а затем включаю телевизор, чтобы найти фильм. Хоть и не люблю, когда меня отвлекают от просмотра кино, я включаю звук у телефона. На всякий случай…
* * *
Хейзел нет уже пятнадцать минут, и тут мой смартфон, лежащий на обшарпанном деревянном столике, начинает вибрировать. Я быстро наклоняюсь и хватаю телефон, он едва не выскакивает у меня из рук. Принимая видеозвонок Картера, я уже мысленно заготавливаю речь. Вообще я ненавижу, когда люди из-за меня чувствуют себя виноватыми, но сегодня я очень обижена и хочу выпустить на ком-нибудь пар. Картер достаточно далеко, так что сегодня получит по полной программе.
– Ой, кто тут у нас?! – произношу я, но звучит это далеко не так резко, как мне хотелось бы.
Сияющая улыбка Картера накрывает меня как волна, и злость на него испаряется в считаные секунды.
– Скай-Скай! Прости меня, пожалуйста! Поверь мне, я о тебе не забыл!
Он натянуто улыбается, и мне очень сложно смотреть на лучшего друга в таком состоянии. Мир, в котором Картер Дэвис не смеется, кажется неправильным. Как ошибка в матрице. Я выключаю музыку, играющую из колонки, и сажусь прямо.
– А что случилось? Выглядишь усталым, как собака. Видок у тебя дерьмовый, честно говоря. – Я пытаюсь разрядить обстановку.
Картер перебрасывает черную дорожную сумку через плечо и убирает с глаз торчащие пряди.
– Вчерашний концерт прошел охренеть как дерьмово, Скай-Скай. Народ сошел с ума и разнес половину концертного зала. Пришлось вызывать копов, чтобы всех угомонить. А нас с ребятами эти идиоты посадили в клетку и отняли телефоны.
– Охренеть! У вас все в порядке? Господи, с какой стати вас вообще арестовали?!
Меня тут же начинает мучать совесть. Я всерьез предполагала, что Картер забыл о моем дне рождения, хотя за шестнадцать лет такого еще не случалось. Обычно он с трудом терпел до полуночи, так спешил меня поздравить. На экране я вижу, как он заходит в здание, вокруг суета. Я прокручиваю в голове расписание тура. По моим подсчетам, сегодня они дают заключительный концерт в Тулузе.
– Без понятия. Думали, что мы подстрекали толпу перейти в режим «Рэмбо». Но потом они поняли, что мы ни при чем. Как поживает моя именинница? Уже получила капкейк?
Его теплая улыбка пронзает мне сердце. Больше всего на свете мне хочется его именинный капкейк.
– К сожалению, нет. Но Хейзел сейчас принесет пиццу, и мы будет смотреть по телеку «С любовью, Рози».
– Супер! Я зверски проголодался. Но выбор фильма надо будет пересмотреть, – отвечает он.
Я хмурюсь. Слова Картера бессмысленны. Но как только я узнаю коридор, по которому он идет, у меня сжимает горло. Желудок начинает бунтовать.
– Картер? – спрашиваю я.
– Что?
При виде его острых клыков, блеснувших в ослепительной улыбке, меня пробирает до костей.
– Где ты? – еле слышно произношу я в надежде на ошибку.
В надежде на то, что коридор, по которому он идет, просто очень сильно похож на мое общежитие. Но когда я вижу, как позади Картера несется красавица-блондинка из первой комнаты, желудок скручивает, и меня начинает тошнить.
Нет. Нет. Нет.
Как такое возможно?
– Ты?..
– Я…
Его синие глаза полны надежды и предвкушения, в то время как все мое тело жаждет отступить. Убежать.
– Картер, ты… здесь?..
На глаза наворачиваются слезы, которые мой лучший друг встречает радостным кивком. Картер думает, что это слезы счастья, но на самом деле внутри меня все рушится. Он не должен видеть меня такой. Он не должен узнать, что я его обманула и поставила под угрозу нашу дружбу. С каждым его шагом сердце все громче стучит в груди.
– Я же не мог пропустить день рождения свой девочки, – объясняет он.
– А… А история о тюрьме?
– Чистая ложь во имя спасения.
Интересно, а мою ложь во имя спасения он примет так же легко? Первые слезы текут по щекам и капают на дрожащие руки, теребящие ткань блузки.
– Но в каком-то смысле полет был как тюрьма. Место отстойное, хоть Айзек и пытался повысить мой статус до первого класса. Но пришлось сидеть с какой-то вонючей болтливой бабкой и тупой десятилеткой, которая всю дорогу играла в «Кэнди Краш» на полной громкости.
– Я… я не понимаю. Ты же должен был приехать только в воскресенье, – шепчу я, прикидывая способы раствориться в воздухе.
У меня было много времени, чтобы подготовиться к разговору с Картером, но я чувствую себя так, словно меня, не умеющую плавать, швырнули в холодную воду. Я не вижу дна.
– Да, но у меня уже достаточно материала для книги, поэтому я поменял билеты, чтобы провести день рождения с тобой. Итак. Ты готова к лучшему объятию в своей жизни?
Целиком и полностью.
Ни в коем случае.
Чем ближе он подходит, тем сложнее дышать. Сейчас нас разделяет лишь несколько метров и тонкая стенка, и хотя предыдущие полгода мы провели на разных концах земли, сейчас я далека от него, как никогда.
