выбрать даму в соответствии с размером своего кошелька.
Горячие испанцы прикипели сердцем к этому удивительному месту и требовали водить их только туда. Тем более что их воображение поразила Коломбина, «чудо-грудь», как ее назвали знатоки из-за небывалых размеров этого предмета. Однако Рудольф не испытывал интереса к подобным достопримечательностям и стал налегать на очень понравившуюся ему укропную водку с крепким местным пивом «Бекс». Пока испанцы развлекались у Коломбины, он отдыхал неподалеку в матросской забегаловке, где, заправившись водкой с пивом, вступал в небезопасные дискуссии с местными докерами, людьми грубыми и весьма далекими от философского самокопания. К тому же они не были склонны отвечать остроумно на презрительные выпады Рудольфа и переходили к прямому физическому реагированию.
В ходе одного такого диспута ему проломили голову. Виновных найти не удалось, а Рудольфа надолго уложили в больницу. Испанцы остались без опекуна. Барт сразу же кинулся звонить в Берлин своему куратору в центральном аппарате гестапо. Но реакция его обескуражила. Ему доходчиво разъяснили, что он не обеспечил необходимый уровень безопасности и должен сделать из случившегося серьезные выводы. Никого больше с испанским языком в Гамбург не пошлют, так как такие сотрудники направлены в Испанию. На вопрос о том, что же ему делать, куратор с сарказмом ответил: «Учите срочно испанский язык».
Поскольку на шхуне уже назревал бунт, Барт устремился в крупный магазин иностранной литературы, чтобы купить простенький разговорник и успокоить испанцев. Далее он планировал обратиться в местный университет и поискать там сотрудника с испанским языком. К его крайнему раздражению, угодливый продавец с сожалением сказал, что все разговорники закупил вермахт, но через неделю они ждут новое поступление. В дальнейшей беседе Барт сильно злоупотреблял грубыми немецкими ругательствами, но и это не помогло. Тут моложавый господин, с улыбкой прислушивавшийся к беседе, извинился за вторжение и предложил Барту собственный разговорник, который у него имелся дома. Обрадованный гестаповец разговорился с ним и выяснил, что зовут его Мигель Шпальке. Он по отцу испанец, а мать немка. Долгое время жил с родителями в Испании. Языком владеет как родным. По профессии моряк. Сейчас ищет работу на каком-нибудь судне, заходящем в Гамбургский порт.
«Это то, что мне нужно», – подумал Барт. В целом он не любил случайные знакомства, но сейчас было не до принципиальности.
Барт срочно проверил Мигеля по гестаповским учетам. Ничего негативного не обнаружилось. После этого он взял у моряка подписку о неразглашении и предложил временную работу с командой «Санта Круз». Получив согласие, гестаповец повез нового переводчика на судно. В душе он опасался, что в поисках работы Мигель мог приукрасить свои знания испанского языка. Однако после знакомства с капитаном тот так зачирикал с ним на «птичьем языке», что у Барта отлегло от сердца. Тем более что капитан вдруг радостно обнял Мигеля. Оказалось, что они ходили в одну церковь в Мадриде. Мигель быстро подружился с моряками, умело улаживал мелкие неприятности на Репербане и в портовых заведениях, пел вместе с матросами испанские песни и даже пару раз ночевал на судне, поскольку капитан не мог справиться с подвыпившими матросами. Особенно тесно он сошелся с капитаном, с которым нередко вспоминал годы, проведенные в Испании.
Наконец судно отремонтировали и загрузили. «Санта Круз» взяла курс на хранившееся в глубокой тайне местечко на побережье Испании, где груз должны были получить франкисты. Мигель попрощался с Бартом и рассказал, что нашел работу на латиноамериканском судне, которое завтра уходит в Аргентину. Дней через семь Барта срочно вызвали в Берлин. Знакомый куратор в центральном аппарате гестапо молча показал ему шифровку эсэсовской разведки из Испании. В ней говорилось, что шхуну «Санта Круз» на месте выгрузки поджидали сотрудники республиканской контрразведки. Команда была арестована, а оружие и боеприпасы конфискованы.
По полученным немцами данным, утечка информации о маршруте шхуны и ее грузе произошла в Гамбурге. Куратор проинформировал, что по этому факту назначено расследование, а Барт до его окончания отстранен от службы. Продлившиеся несколько месяцев допросы, проверки, очные ставки не привели ни к каким убедительным результатам. Барта сняли с должности и перевели простым сотрудником в наружное наблюдение.
После этого он постоянно анализировал все обстоятельства провала и пришел к выводу о вине в случившемся Мигеля. По всей видимости, не случайно вывели из игры Рудольфа, спровоцировав драку в кабаке. Также не случайно Мигель очень вовремя оказался в книжном магазине. Это, скорее всего, результаты работы какой-то коммунистической разведки. Что касается Мигеля, то его след обрывался в Латинской Америке.
И вдруг Барт нашел его уже под другим именем и не в широтах Южного Креста, а в центре Берлина. Теперь упустить ловкача было никак нельзя. Но при всей интригующей значимости данной истории, Гиммлера интересовали прежде всего проколы «Службы Риббентропа» в деле Пайнса и Хавемана. Надежно привязать к нему Мигеля-Арнима пока не получалось. Нужны были четкие доказательства. Одним из них, как полагал Барт, стало бы посещение букинистом Марты. Это означало бы, что она не случайно заходила к нему в магазин, что у них есть и обратная связь. Барт решил дежурить у дома Марты и засечь вероятный визит к ней Арнима. Спровоцировать его приход к Марте, если они – цепочка разведывательной сети, могла бы слежка за ним. О подобных тревожных обстоятельствах Арним должен был бы предупредить девушку. Барт подготовил донесение Гиммлеру, в котором, не раскрывая пока существа своих подозрений, попросил проверить по учетам гестапо Арнима и организовать за ним слежку.
Часть IX
В дело вступает Москва
Глава 1
Совещание у начальника Советской Внешней Разведки
Было уже далеко за полночь, когда на стол начальника внешней разведки Наркомата государственной безопасности СССР Павла Михайловича Фитина легла срочная шифровка из Берлина. В ней сообщалось о дезинформационной акции «Службы Риббентропа» и содержание продвинутых к американцам документов. Дважды прочитав телеграмму, Фитин вызвал своего заместителя Зарубина и начальника Немецкого отдела Журавлева. Пока подчиненные шли, он позволил себе немного отдохнуть и постоять у окна кабинета, за которым расстилалась привычная картина – пустынная в ночное время площадь Дзержинского, чернота покрытого тучами московского неба, хотя на востоке уже чуть подсвечивалась слабым матовым цветом полоска восхода. Лишь на соседней Старой площади ярко светились окна ЦК партии. Там тоже работали.
Зарубин и Журавлев вошли одновременно. Это были наиболее опытные сотрудники разведки, с которыми Фитин обычно советовался в случае возникновения сложных проблем. Фитин протянул им шифровку и попросил высказать свое мнение по поводу того, что в ней
