Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
кухню и одежду; определял направление территориальной экспансии на континенте; и именно эта религия стимулировала развитие европейской астрономии, архитектуры и торговли. Ислам внес большой вклад в европейскую цивилизацию, как напрямую, так и в качестве ответной реакции. Выйти за рамки знакомых нарративов, переданных нам поколениями историков, – значит увидеть, что жизнь Колумба просто невозможно понять, не принимая во внимание ислам. Кроме того, связь ислама и Колумба помогает по-другому взглянуть на один из самых знаковых годов в мировой истории – 1492-й. Влияние османов на Колумба было проявлением всемирной силы их империи.
* * *
Культура христианских крестовых походов была настолько сильна, что даже в небольшом районе Генуи, в котором Колумб провел детские и юношеские годы с родителями и четырьмя братьями и сестрами, война с исламом всегда считалась потенциальной опасностью, частью их повседневности. За столетия до рождения Колумба и задолго до возникновения ислама и христианства силы в регионе вокруг Генуи боролись с государствами Северной Африки за контроль над Тирренским морем. Во времена юности Колумба Генуя была магнитом для крестоносцев: здесь было много рыцарей-госпитальеров ордена Святого Иоанна, которые предлагали бесплатное жилье и медицинскую помощь. Колумб и его семья, вероятно, знали некоторых из этих религиозных воинов, без сомнения, мальчик вырос, слушая их героические рассказы о далеких землях и неверных противниках. В возрасте девяти лет[90], между уроками латыни и математики, навигации и счетоводства, Колумб мчался в доки, чтобы попрощаться с флотилиями вдохновленных, но напуганных людей, отправлявшихся в крестовый поход на Иерусалим.
Генуя. © UIG/Universal History Archive/akg-images
В городском соборе Сан-Лоренцо, в котором Колумб посещал мессы, хранились сокровища, захваченные во время предыдущих крестовых походов: изумрудного цвета чаша, которую, как говорят, использовал Иисус для омовения рук перед Тайной вечерей, и серебряный реликварий с позолотой, предположительно содержащий прах Иоанна Крестителя. Под изящными церковными полосатыми арками из белого мрамора и черного сланца он узнавал, что храбрые солдаты-христиане рисковали своей жизнью, чтобы «отвоевать» эти предметы из рук жалких неверных мусульман. Такие драгоценные предметы с Востока были распределены по всей Европе, от самых маленьких часовен до самых больших соборов, и служили напоминанием о том, что мусульмане удерживали Иерусалим с 638 года и что у христиан была данная Богом обязанность вернуть город. И суть, и идея крестовых походов так или иначе затрагивались на службе в любой европейской приходской церкви и, следовательно, были частью жизни большинства европейцев.
Колумб также узнал о других европейцах, путешествовавших на мусульманском Востоке. Генуя была прежде всего торговым портом, а не военным. Обладая глубокой и защищенной гаванью, она была прижата к морю Апеннинскими горами и вынуждена, как и Трабзон Селима, вытянуться вдоль берега узкой полосой. По словам одного историка, это было «одно из морских чудес Европы», ключевой перевалочный пункт на «прибрежном шоссе», соединяющем Италию и Францию[91]. На протяжении веков купеческие семьи, управлявшие городом, наладили связи далеко за пределами этой полосы побережья. Колонии генуэзских купцов процветали в Бей руте, Александрии, Тунисе, Оране, Алжире, Неаполе, Париже, Лондоне, Бристоле, Малаге, Яффе, на различных островах Эгейского и берегах Черного морей, иногда даже осуществляя контроль над политическими решениями в этих местностях. В XIV и XV веках многие порты и города, в которых генуэзцы ранее имели коммерческие интересы, были включены в состав Османской империи. Например, еще задолго до того, как Селим стал бейлербеем Трабзона, генуэзские купеческие семьи построили в этом городе склады и административные помещения, откуда вели активную торговлю товарами с Востока.
Будучи маленьким мальчиком в оживленном торговом городе, Колумб, вероятно, проводил многие часы в доках Генуи, в которых, помимо отчаливающих на восток кораблей с крестоносцами, а также рабочих, перетаскивающих грузы и ремонтирующих палубы, он наблюдал за кораблями, моряками и товарами, прибывающими из портов Османской империи. Вполне вероятно, что он видел османских купцов, одетых в необычную одежду и говорящих на непонятном ему языке. Несомненно, он знал об Османской империи и о торговых интересах Генуи в таких черноморских городах, как Синоп и Трабзон, и, должно быть, чувствовал беспокойство торгового лобби Генуи по поводу наступления Османской империи на Черном море и в Средиземноморье. В 1461 году, когда дед Селима захватил Трабзон, потряс Геную и напомнил о неминуемости османского господства, Колумбу было 10 лет.
Будущий мореплаватель также извлек важные уроки о Востоке из тогда еще неопубликованного труда Марко Поло, который передавался из рук в руки в Генуе в рукописном виде. Несмотря на то что Поло был венецианцем по происхождению, он имел особую связь с родным городом Колумба: был захвачен генуэзцами в битве при Курцоле в 1298 году и, находясь в тюрьме в Генуе, развлекал своего сокамерника по имени Рустикелло рассказами о своих путешествиях по Востоку. Спасаясь от унылого положения, Поло поплыл с Рустикелло из Венеции в Китай и обратно, и именно Рустикелло, а не Поло, в конечном итоге записал (и приукрасил) эти ставшие легендарными похождения. Когда Поло путешествовал по Трабзону в конце XIII века, генуэзская община города процветала – факт, который сделал недавнюю потерю города османами еще более личной.
Важным персонажем в рассказах Поло был Великий Хан (скорее всего, вымышленная версия монгольского хана Хубилая), чей богатый двор и сама личность особенно зачаровывали Колумба. Поло предположительно достиг этого двора в глубине Азии – за тысячи километров от Константинополя, Иерусалима, Багдада и Афганистана, – где он обнаружил изобилие драгоценных камней, просвещения и власти. Но что больше всего заинтриговало Колумба в личности Великого Хана, так это то, что, по словам Поло, тот хотя и не был христианином, но хотел им стать. Таким образом, даже несмотря на то, что Великий Хан достиг вершины богатства и власти без помощи христианства, казалось, что он уловил «истину» религии и мог стать новообращенным, тем самым обращая в христианство и души всех своих подданных на завоеванных землях. Эта легенда о Великом Хане, увидевшем свет Христа, как ничто другое будоражила европейское воображение. Для христиан он предложил образ того, чем должен был быть ислам, – цивилизацией, сформировавшейся за пределами христианства, но рано или поздно признающей свою несостоятельность перед лицом «высшей истинной религии».
Образ Великого Хана Востока со склонностью к христианству не был полностью вымышленным. Его ядро лежало в действительно существовавшей Несторианской церкви, ветви сирийской традиции восточного христианства, которая распространилась с Ближнего Востока по всей Центральной Азии и некоторым частям Китая. Хотя христианство пришло в
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
