но тот не слушал.
В его памяти на мгновение вспыхнул образ Гирфи: ее проникновенные карие глаза под густыми бровями, лучащиеся радостью и наивной добротой, ее точеные высокие скулы, что придавали лицу особого очарования, ее длинные русые локоны, спадающие на плечи.
Он пойдет за ней до конца.
С привычной песнью меч покинул ножны. Глаза Старкальда потемнели. Он сделал короткий тычок — Хевш не успел защититься. За мгновение, пока сорнец вынимал клинок и готовился нанести второй смертельный удар, Харси дернулся в сторону, глянул на него и все понял. Регент выставил перед собой руку, но не по силам ему было удержать того, кто решился навеки себя проклясть.
Оба они, хрипя и сипя, повалились наземь и скоро затихли, а сорнец стоял над ними и бесстрастно смотрел, как встречает смерть последний защитник Вшивой Бороды.
Думни не оглядывался и не видел того, что произошло. Он до самой гибели отбивался, контратаковал, шипел, плевался, щерился в бессильной злобе, стремясь оттянуть неизбежное, не зная, что всякая надежда погибла. В конце концов, пал и он, сраженный несколькими стрелами и забитый ударами кистеней.
Когда Старкальда обступили люди, рядом они обнаружили два трупа. Княжеская кровь, смешавшись с кровью Хевша, стекала по клинку сорнца и капала на холодный камень.
— Я из ваших! Видишь шарф алый? Меня не тронь! — кричал он.
Уже скоро, радость моя, с облегчением думал Старкальд. Все самое страшное позади. Мы уедем отсюда навсегда и забудем весь этот ужас.
Но что это? Он слышит смешки и встречает на лицах ехидные ухмылки. Они молчат, злорадствуют и презрительно кивают на него.
— Кто у вас главный? — процедил Старкальд и стал всматриваться то в одно темное лицо, то в другое, — Говорите же.
Никто ему не отвечал.
Тогда он оттолкнул того, что мешал пройти, но в полу плаща внезапно вцепилась рука, другая схватила за запястье, третья дернула за плечо.
Сзади кто-то приложился ему по виску, сорнец охнул и присел на пятую точку. Второй мощный удар наслал на него темноту, и он провалился в забытье.
Глава 4 - Надежда
Хаверон был мудрым и справедливым правителем. При нем Дом Негаснущих Звезд богател и процветал, насколько это возможно в век испытаний и хаоса, когда горстка людей зажалась в хлипких деревянных острогах или каменных клетушках, позволяя себе лишь редкие вылазки. Еще будучи юнцом, он полюбился народу за смелость и лихой нрав, а едва приняв от отца бразды правления, тут же обрел популярность. Он твердо держал власть в руках, не давая озлобленному младшему братцу даже шанса, чтобы посягнуть на великокняжеский титул. Предусмотрительный Хаверон имел верных соглядатаев всюду, в том числе среди приближенных Раткара, а потому легко пресекал любые интриги и заговоры, рассеивал кривотолки и слухи, порочащие его имя.
Он взял в жены Эгелизу, дочь Ульдаса, владыки Дома Ледяных Туч, и брак вышел удачным. В тот год сняли обильный урожай, стада овец тучнели, реки как никогда полнились рыбой и раками, а порченые приходили редко. Едва солнце закатывалось за горизонт, как все работы оканчивались, и над городом эхом разносился заливистый перезвон гуслей, пронзительные трели дудки или глубокие отзвуки тальхарпы. Всюду слышался смех, люди пускались в пляс, распевали песни, сочиняли стихи, пили мед и славили Шудьда, наслаждаясь простыми радостями безмятежной жизни. Дружина разгоняла гнезда чудовищ и теснила врага все дальше к окраинам. Казалось, тяжелое наследие мрачных веков уходит в прошлое, наступает конец эпохе страха и разорения. Всюду говорили, что род Эффорд и Дом еще поживет, вырастит могучих сынов, которые воспрянут от гнета скитальцевой скверны и очистят север, а то и весь мир.
Но вскоре робкий луч надежды иссяк. Сначала город потрясла весть о том, что Эгелиза, будучи на сносях, подхватила Белое поветрие. Люд всполошился, не разумея, как такое могло случиться. Испугался и сам князь: нагнал ведунов и целителей, травников и монахов из разных орденов. Ничего не помогало — бедняжка сгорала на глазах. Лишь милость Умирающего Творца позволила ей разрешиться бременем прежде, чем она испустила дух. Хилая и недоношенная, малышка вопреки всему выжила и стала для отца тем единственным, что удерживает человека от падения в бездну горя и безумия.
Однако потеря жены сильно подкосила Хаверона, ибо любовь его была пламенна. Он замкнулся, стал меньше появляться на людях, почти не держал бесед даже с близкими, отдал заботы торговли, обороны и внутреннего порядка на откуп советникам. Те не замедлили использовать дарованную власть в собственных интересах.
Печаль Хаверона не ослабла и спустя десять лет после смерти Эгелизы. Он подолгу не выходил из покоев, даже его приказчики и слуги не знали, чем он там занимался, ибо князь скрытничал. Аммия же бродила по дому, как неприкаянная: одинокая и никому не нужная — бабки ее померли, а престарелая тетка пожелала жить в Ледяных Тучах. Только старая Кенья приглядывала за ней, не считая Хинтра, который занимался с девочкой науками.
То время Харси, наместник северной четверти, уже проводил в кутежах и попойках, пока его дружина проливала кровь в сражениях против скитальцевой своры — в их землях год от года чудовищ меньше не становилось.
Судьбы двоюродных братьев походили одна на другую. После смерти жены, славной девушки по имени Утта, Харси потерял опору в жизни и стал утрачивать всякий интерес к тому, что происходит за пределами кабака. Огонь его медленно угасал. Он редко высовывал нос за ворота, еще реже нацеплял кольчугу и шлем, хотя на людях выставлял себя первейшим воякой.
И вот, словно гром среди ясного неба, Хаверон нежданно призывает Харси в Искорку, а пока тот, ошарашенный неожиданным повелением, отбивал зад в седле, гадая, чем эта поездка обернется, сам князь бесследно исчез.
Слуга Хаверона, обеспокоенный долгим беспробудным сном, пошел его проведать, но покои оказались пусты, а кровать не разложена — князя и след простыл. С конюшни не пропал ни один конь, а дозорные у княжеского терема клялись, что ночью никто даже на крыльцо не сходил. На поиски бросились всем Домом: прочесывали каждую канаву, каждую избу, обошли все леса, поля и луга, рыбаки не пропускали на реке ни одного топляка — безуспешно.
Когда Харси прибыл в столицу, народ уже стоял на ушах и роптал, потому как Хаверон тайно составил Волю, объявлявшую своей правой рукой именно его. Это значило, что до исполнения Аммии шестнадцати лет, Харси будет представлять ее интересы и принимать решения,
