порядком вещей, который должен существовать в правовом государстве. С другой, они также понимали, что призыв заменить существующее правительство «истинной» законной властью фактически поставит их на одну доску с революционерами, чьи социальные и экономические требования для большинства либералов были неприемлемыми. Пытаясь заручиться поддержкой различных слоев населения и найти политических союзников, а также сформулировать программу партии на основе определенных этических принципов, лидеры кадетов, сталкиваясь с новыми проблемами и препятствиями, были вынуждены все время вносить коррективы в свое видение свободы. Реагируя на важнейшие события того времени: аграрную реформу, борьбу за гражданские права, политический террор и демократизацию, – они исходили в первую очередь из практических, а не из теоретических соображений, заключая определенные договоренности и идя на компромиссы, неизбежные при участии в политическом процессе.
Опираясь на сказанное в предыдущих главах (о соблюдении баланса между конкурирующими друг с другом различными целями и ценностями как мерила либерализма и распространении новых позитивистских и неоидеалистических течений либерализма на рубеже веков в России), я в этой главе представлю контекстуальный анализ того, как российские либералы меняли свои взгляды на свободу в зависимости от происходивших вокруг них событий. В частности, уделяя внимание тому, как члены партии кадетов были озабочены поиском практического решения конфликта между концепциями позитивной и негативной свободы, я попытаюсь показать в этом исследовании проблем российского либерализма, что либеральными деятелями той эпохи руководили более сложные мотивы, чем просто эмоции или внутренняя предрасположенность к правизне или левизне, как это часто пытаются представить другие авторы. Позднейшая полемика в эмиграции (как, например, та, что вели друг с другом в 1920-е и 1930-е годы лидер кадетов П. Н. Милюков и его товарищ по ЦК партии В. А. Маклаков, которые именуются в историографических работах представителями «левого» и «правого» либерализма соответственно) иногда приводила к чрезмерному упрощению причин разногласий между членами кадетской партии [Karpovich 1955; Будницкий 1999: 419–420; Kroner 1998; Милюков 1935; Милюков 1955][178] В этой главе я заново вернусь к полемике того периода, которая демонстрирует убежденность кадетов в том, что из-за своего особого исторического контекста Россия нуждается в уникальном балансе между различными концепциями свободы, и показывает, что внутренние разногласия между членами кадетской партии, вырывавшиеся наружу в эту турбулентную эпоху, были, по сути, связаны с вопросом о том, каким должен быть этот самый баланс. Рассказав о зарождении российского либерального движения, я проанализирую то, каким образом опыт участия в Первой русской революции и парламентской деятельности повлиял на учения этих мыслителей о свободе и как апология свободы со стороны кадетов сама оказала воздействие на ход этих событий.
В завершающих главах этой книги я покажу, как на основе одних и тех же фактов крупнейшие российские либералы совершенно по-разному рассуждали об уроках, извлеченных из первой в истории России попытки реализации либеральных идей в политическом процессе.
3.1. «Освободительное» движение
К концу XIX века из-за деспотического характера российского самодержавия в «освободительном» движении России отчасти стерлась граница между демократически настроенными представителями дворянского сословия и теми, кто, надеясь свергнуть царизм, был готов прибегнуть к насилию[179]. На макроуровне все большее обеднение помещиков и проблемы, возникшие в связи с экономическим кризисом, привели к появлению политически активной прослойки дворянства. Нежелание правительства прислушаться к голосам в защиту реформ (царь Николай II, вступивший на российский престол в 1894 году, в своей тронной речи, произнесенной в январе 1895 года, назвал планы ограничения своей власти «бессмысленными мечтаниями»), убежденность в том, что меры, принимаемые самодержавием, губительны, приведут только к росту революционных настроений (именно правительство винили в голоде 1891–1892 годов, войне с Японией, начавшейся в 1904 году, и самых неприглядных проявлениях капитализма), – все это побуждало представителей российского общества активно участвовать в политической деятельности. Форумами, на которых сформировалось оппозиционно настроенное дворянское движение, стали земства – выборные органы местного самоуправления, возникшие в результате Великих реформ Александра II [McKenzie 1982; Manning 1982b]. Мемуары того времени содержат множество самых разных причин и мотивов, побудивших их авторов занять более активную политическую позицию, чем ранее[180]. В результате земские деятели, интеллигенция, а также марксисты и представители народничества временно объединились друг с другом на почве того, что самодержавие должно быть устранено мирным способом и что его лучшей заменой станет либерально-демократический режим[181]. Таким образом, российский либерализм стал частью более широкого протестного движения, одни участники которого признавали конкуренцию между различными концепциями свободы, а другие – нет. Эти разногласия между либералами и нелибералами, а также среди самих либералов стали играть более важную роль, когда в 1905 году «освободительное» движение было распущено и когда были созданы политические партии со своими идеологическими платформами.
В первом разделе этой главы будет достаточно подробно рассказано о социальных предпосылках к созданию «освободительного» движения и продемонстрировано, как демократически настроенные члены российского общества, озабоченные проблемой сохранения личных свобод в правовом государстве, постепенно пришли к мысли о том, что для установления либерального режима в царской России, возможно, будет необходимо прибегнуть к насильственным мерам. Эта эволюция политического сознания была столь явной, что к началу 1905 года между декларируемыми позициями «Союза освобождения» и двух других крупных оппозиционных движений: социал-демократов (Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), основанной в 1898 году) и эсеров (партии социалистов-революционеров, основанной в 1901 году), которые выступали за насильственное свержение самодержавия, – было очень много общего.
3.1.1. Предпосылки к созданию «Союза освобождения»
Хотя земские учреждения, введенные земской реформой 1864 года в большинстве губерний и уездов Российской империи, были важной площадкой возникновения и распространения в дворянской среде реформистских настроений, превращение этих чаяний и обид в реальное политическое движение произошло благодаря отдельным выдающимся общественным фигурам того времени, в частности И. И. Петрункевичу, князьям Павлу (1866–1927) и Петру (1866–1951) Долгоруковым, Ф. И. Родичеву (1854–1933), князю Д. И. Шаховскому (1861–1939), графу П. А. Гейдену (1840–1907) и Д. Н. Шипову (1851–1920). Все чаще стали проводиться общенациональные земские съезды, и в 1899 году было создано первое общество зарождающегося «освобожденческого» движения – кружок «Беседа», члены которого уже более отчетливо связывали защиту интересов дворянства с конституционной реформой [Emmons 1973; Шаховской 1901: ЮЗ-104][182].
Земцы, участвующие в «освобожденческом» движении, представляли интересы той российской общественности, которая, как писал в своих мемуарах Маклаков, «не забыла традиций 60-х годов» и «помнила о сотрудничестве “власти” и “общества”» [Маклаков 1936, 2: 295]. Значительная часть земских лидеров скептически относилась к идее мгновенного перехода к конституционализму и считала, что необходимо продолжать процесс реформ и ограничивать самодержавную власть в рамках существующего
