этом думать.
Мы с Надюшкой обедаем. Поднимаюсь к ней в комнату. Помогаю ей помыться. Укладываю дочурку в кроватку. Милые и любимые хлопоты. В такие моменты понимаю лучше всего, что в этом мире для меня важнее. Счастье детей. Для этого и живу.
Дочурка засыпает. Я спускаюсь в холл. Хочу прогуляться по заснеженному саду. Возможно, морозный воздух охладит мои мысли. И нет, я не иду во двор, чтобы следить за воротами. Нет! Я не жду, когда в них появится машина Константина!
Выйти не успеваю. Даже накинуть верхнюю одежду. В дом вваливается мужчина. И сразу взгляд на меня. Рассматривает с нескрываемым интересом.
- Вы кто? – первая нарушаю молчание.
Мне неуютно. С другой стороны, если его охрана пропустила – не чужак.
Каштановые волосы небрежно спадают на лоб. Светло-карие глаза напоминают переливы янтаря на солнце. Он немного ниже Константина, широкоплечий. На лице темная щетина, высокий лоб, прямой нос и четко очерченные губы. В целом он симпатичен, если бы не отталкивал меня с первой секунды. И все этот его взгляд, оценивающий, откровенный, наглый.
- Богдан, а ты Любовь, знаю, можешь не представляться, - хитро прищуривается. У него голос низкий, осипший, будто он его сорвал.
- Константина нет дома, - почему-то меня охватывает паника.
- Я по курсах. Мне документы забрать надо, - заявляет и нагло проходит в сторону его кабинета.
- Нет! Без хозяина дома нельзя! Константин меня не предупреждал о подобном визите! – иду за ним следом.
Какое мне дело? А вот не хочу оставлять его одного. Не нравится мне этот странный мужик.
- Так вы же не общаетесь. О чем он мог тебя предупредить? – оборачивается и смотрит на меня с усмешкой.
Тут меня еще большая злость берет. Значит, Константин обсуждает с ним, что у нас дома творится?!
- Я сейчас ему позвоню! – захожу за мужчиной в кабинет.
- Вперед. Номер набрать? – подмигивает. И без зазрения совести начинает ковыряться в ящиках стола.
- Что вы вообще себе позволяете? – его наглость сбивает с толку.
- А что позволяю? – в глазах пляшут лукавые искры.
Я бы реально позвонила. Но телефон остался в сумке. А оставлять тут этого хама не хочу.
Он находит какие-то бумаги. Забирает их.
- Приходите, как к себе домой, дерзите!
- А ты тут неплохо освоилась, Любовь, - снова окидывает меня бесцеремонным взглядом.
- Не ваше дело!
- Да, ты не паникуй. Тебе ничего не угрожает, Костян тебя бережет. Еще бы ценить научилась, - по лицу пробегает тень.
- Уходите! Я позову охрану! – мой голос срывается.
Смеется, нагло, заливисто. Идет к выходу. Останавливается около меня и, глядя в глаза, произносит:
- А ты ведь запала на него, - и быстрым шагом выходит из кабинета.
Иду за ним, но на безопасном расстоянии. Надо убедиться, что он покинет дом. Мужчина, посылает мне воздушный поцелуй и уходит.
Достаю из сумочки мобильный. Надо позвонить Константину и рассказать о странном «госте».
Набираю номер и зачем-то возвращаюсь в его кабинет. Не знаю, что мной движет. Взял ли этот Богдан что-то я определить и так не смогу.
- Да, - Константин принимает вызов не сразу.
- Извини, что отвлекаю, тут… приходил странный мужчина… Богдан, он заходил к тебе в кабинет, взял какие-то бумаги.
Далее следуют несколько крепких словечек от Константина.
- Ясно, Люб. Не переживай, он не опасен. Я скоро буду дома, - но по голосу ясно, что он недоволен.
Отключает вызов. А я оглядываю кабинет. Рассматриваю резные статуэтки. Ножи на стене. У Константина очень интересный кабинет, и в отсутствие хозяина, тут можно уловить его хищную ауру, да и рассмотреть все.
Сажусь в его кожаное кресло. Откидываюсь назад. Кручусь. Не знаю почему, мне нравится тут быть. Подъезжаю ближе к столу и трогаю статуэтки, обвожу пальцем их контур.
Богдан оставил один ящик не закрытым. Заглядываю внутрь, какие-то договора, документы. Закрываю его.
Не знаю зачем, открываю последний ящик. Какая непонятная сила мной движет? Нельзя ведь копаться в чужих вещах. Или это просто женское любопытство? Желание узнать человека, с которым проживаю на одной территории?
Там тоже документы. И среди них выглядывает край глянцевого снимка. Достаю его. Замираю. Холодный пот струится по позвоночнику.
На фотографии я. Во времена студенчества. Стою около университета с другой стороны здания. Молодая, и уже далеко не беззаботная.
Откуда у него это фото? Тогда меня точно никто не фотографировал.
Руки дрожат. Пытаюсь найти логическое объяснение и не могу. Зачем он хранит фото восьмилетней давности?
***
Константин
Эти несколько дней я пытаюсь обуздать своих демонов. Посадить их на цепь. Учусь существовать с Любой под одной крышей. Иногда так хочется с ней заговорить, пригласить их с Надюшкой посмотреть фильм. А порой воспоминания обрушиваются на меня лавиной и гнев застилает глаза. На себя, что уже мысленно ищу ей оправдания. На нее, что вовсе не походит на ту стерву, которой я ее себе представлял. Но это ничего не меняет. Абсолютно. Невозможно забыть, простить тем более.
Еще и время поджимает. Я дал себе два дня, чтобы вернуть контроль над разумом. Если бы раньше поехал к венику, все закончилось бы плачевно. Желание прибить преобладало над здравым рассудком.
Но не стоит марать руки. Я уничтожу его другим способом. Потом. Для начала мне надо, чтобы подписал бумаги на развод и отказ от опекунства над Надеждой. Остальное подождет.
Останавливаюсь у его дома. Главное – не сорваться.
- Какие люди, сам Огнев пожаловал. Не ожидал, - встречает меня на пороге.
Врет червяк. Еще как ожидал. Раз за его спиной два охранника.
- Пошли перетрем, - прохожу к нему в дом.
Тут жила Люба… с ним… Тут она ждала его с работы, встречала, готовила, целовала, создавала уют. Неприятно колет под ребром. Кулаки сжимаются.
- Следуй за мной, - он напряжен, но пытается не показывать виду.
- Парней оставь за дверью. Разговор личный, - киваю на амбалов, которые норовят пройти в кабинет.
Нехотя соглашается.
Усаживается в кресло, закидывает ногу на ногу.
- Так что, Константин Владимирович, будем мирно договариваться. Я разрешаю тебе видеться с Надькой, а ты отдаешь мне назад Любку, - облизывает тонкие губы. Они реально два червяка напоминают. Как только она могла с ним? Противно не было? Снова у меня не те мысли в башке.
- Ты подписываешь бумаги на развод, отказываешься от опекунства
