он сильнее вас.
Раджа замер. В ушах стучало, в глазах плясали чёрные искры.
— Это невозможно. Я убил их всех!
Архимаг забился в конвульсиях, зрачки его побелели. Стража бросилась было его схватить, но придворный архимаг заговорил совершенно не своим голосом:
— Кровь брата на ваших руках скоро сменится вашей соб…
Раджа не дал архимагу завершить пророчество, одним ударом тальвара снеся старику голову.
* * *
Дождались Эльзу, которая появилась с подносом еды и бутылью чего-то прохладительного.
— Княгиня, вы не против? Я захватила с кухни ужин для Юрия, — Эльза робко улыбнулась и даже вжала голову в плечи, ожидая наказания.
Я вопросительно приподнял брови, глядя на княгиню, и молитвенно сложил руки перед собой, имитируя голодный обморок. В довершение ко всему живот громко заурчал, требуя пищи.
— Да какие проблемы? Ешь на здоровье, — отмахнулась княгиня, — тем более предчувствую, что разговаривать по большей мере придётся мне.
Эльза подложила подушки мне под спину для удобства и лишь после этого поставила передо мной поднос. Наваристый бульон с зеленью и кусочками мяса, свежий хлеб, закуски, сыр, мёд, орехи и сдобная булочка, в которую я и вцепился зубами первым делом.
И лишь употребив её, я принялся за вопросы. Разговор вышел долгий. Если слегка опустить подробности, то выходило, что род Угаровых пришлый, в империи проживает лишь седьмое его поколение. Причин исхода с бывшей родины Елизавета Ольгердовна не знает, но, судя по её отчеству, пришли они откуда из Скандинавии. Пришли на службу к русскому царю и заслужили в военных кампаниях дворянство. Со статусом вышел казус. На родине они были ярлами, военными вождями, наместниками больших территорий. Ярл у них там считался вторым после короля или конунга. На что-то ниже они не согласились, ну или действительно отчаянно воевали, но царь пошёл на то, чтобы оставить Угаровым титул князя, самого близкого по значению к ярлу в местной иерархии.
Так, вместо ярла Бьерна Утгарда появился князь Бьерн Угаров, но это был скорее титул вежливости, выданный вместе с полуразрушенным замком и клочком земли на болотах, неизвестно по какой причине не взятый кем-либо из соратников местного правителя. Собственных вассалов, наделённых землёй, князь не имел, но принимать личную присягу служения имел право. Сам был ближником царя.
Царство было молодое и резвое, набрало силу и вступило в период завоеваний. Для ведения войн была организована элита императорской гвардии. В неё входили сильнейшие маги ста родов, так называемая Чёрная сотня. Их ещё называли стальными псами, кровавыми мясниками и прочая, прочая, прочая. На самом деле чёрной сотней их назвали несколько позже, изначально туда входили самые отчаянные, самые дерзкие и самые. Сильные маги своего времени, причём вне зависимости от спектра, были там и светлые, и тёмные. Собственно, такого понятия как спектр тогда ещё не было. Просто сильнейшие.
Соседям пришлось потесниться, а некоторым и вовсе войти в состав царства, постепенно разросшегося до империи.
Описываемые события были всего лишь три сотни лет назад. Но постоянные войны имели свойство заканчиваться. Империя на юге уткнулась в безлюдные пустоши, где ничего не росло, животных не было, а воздух был отравлен какой-то дрянью, одинаково действующей как на магов, таки на простецов. Император подумал и проявил мудрое решение не лезть туда.
Основной вектор развития сменился с завоевания на удержание награб… пардон, завоёванного. Чёрная сотня, как таковая, ещё изредка собиралась для усмирения непокорных и редких дерзких вылазок, когда нужно было надавать по зубам соседям. Те всё же пытались иногда прощупать оборону молодой империи в попытках вернуть утраченное. Но фактически боеспособная, обученная убивать по первому приказу армия осталась не у дел. Маги обрастали титулами, землями и должностями. Всё было тихи-мирно, лет семьдесят, пока из пустошей не повалили твари. Поговаривали, что это изменённое зверьё, вроде химер, но сильнейшие химерологи не могли подтвердить эти слухи. Тогда же появился и Орден, который начал проповедовать, что твари терзают империю за грехи черносотенцев. Империя теряла людей и земли, Орден постепенно настроил простецов, да и не только их против Чёрной сотни. В обиход вошло понятия спектра.
Тогда семьи их черностенных сами подняли знамёна и отправились на борьбу с тварями, дабы обелить свои имена. В этой войне погиб отец княгини, а сама она застала её завершение. И не где-нибудь, а на поле боя.
— Мы воевали не за деньги или земли, мы воевали за честь. Лезло этих тварей немеряно. Наши отцы выдавили тварей обратно к границам пустошей. А мы заперли их там, оставив часть себя в тех землях, причём не фигурально. Я заплатила глазом и стопой, и мне ещё повезло. А сколько наших утянули в пустоши и там добили…
— А что же Орден?
— На поле боя их с нами было немного, поначалу и тварей они били наравне с нами, очень быстро получив поддержку простецов. Мы-то маги, а братья ордена — нет. И мы сами не заметили, как братья всё реже стали появляться на поле боя и всё чаще в столице. В конце концов, мы придумали, как остановить поток тварей из пустошей. И создали десять башен-могильников, выдающих пугающий для тварей магический фон. Подбирали долго. Каждый эксперимент стоил одного из сотни. Цена… из сотни осталось меньше трети. А когда мы вернулись, оказалось, что император сменился, а пустошь запечатал Орден, а мы так… даже рядом не проходили. С того момента началась наша молчаливая война с Орденом.
— Вы упоминали про спектр…
— Да, они ввели понятие, а многие подхватили. Оказалось, быть светлым и серым почётней, чем тёмным. Первые две категории быстрее продвигались по службе, в должностях… да что там, даже получали послабления в суде… тогда как тёмные вдруг оказались не у дел. Кого-то отправили в отставку, кого-то регулярно призывали в военные кампании, пока не сгинули последние представители молодёжи. Кто-то сам спешил сменить спектр наследникам, организуя им «белые» и «серые» браки. Да что там, даже мой отец умудрился второй женой взять «белую», думал, обойдётся. Результатом стала я со способностью к химеризму. Но хоть она проявилась. А первая линия наследования выродилась.
— А что за способность была у первой линии? — полюбопытствовал я.
— То ни в одной метрике не указано, ни в царским архивах. А отец мне даже на смертном одре не признался.
Однако, всё чудесатей и чудесатей.
— Сколько осталось условно тёмных семей?
— Условно пять, — принялась перечислять княгиня, — маги смерти Керимовы, они
