горючего, чтобы увеличить давление, или, напротив, вовремя остановиться.
Мар могла бы провести целое утро, наблюдая за работой котлов: ее занимало все, на чем бы ни задерживался взгляд. У дальней стены, поверх голов рабочих, конвейерная лента поставляла в жернова тростник. Затем из огромных резервуаров вырывался пар. Разыскивая Виктора Гримани, она окинула взглядом присутствующих. Найти его оказалось непросто: он стоял в другом конце котельной, где громоздились лишь бочки с сахаром. Он оживленно что-то обсуждал с оператором, державшим огромную шумовку, но из-за царившего здесь гула она не различала даже их голосов. Рядом с Виктором стояли дон Педро и управляющий асьендой. Словно почувствовав ее присутствие, Виктор обернулся и увидел на входе оглядывавшуюся по сторонам Мар.
Глава 18
Виктор Гримани вышел Мар навстречу. Сладким теперь пахло так сильно, что становилось даже неприятно.
– Не ходите без парасоля, – сказал он, приближаясь к ней. – Особенно если не привыкли к такому солнцу.
– Доброе утро, сеньор Гримани. Возможно, вы удивитесь, но парасоля у меня нет. В Коломбресе куда нужнее обычный зонт.
– Тогда вы могли бы воспользоваться экипажем.
– Мне не терпелось поскорее увидеть асьенду; к тому же после стольких дней на корабле прогулка будет мне как нельзя кстати.
К ним вместе с управляющим подошел дон Педро. Мар внимательно осмотрела Фрисиного супруга. На нем был легкий костюм из светлого льна с жилетом в тон. Одной рукой он держал шляпу из пальмовых листьев, украшенную широкой грогроновой лентой, другой – трость, рукоять которой была вырезана из слоновой кости. Из кармана жилета свисала золотая цепочка от часов.
– Вы заблудились? – спросил он.
Мар не успела ответить.
– Не стоит разгуливать по батею, словно по испанской площади, сеньорита, – посоветовал ей управляющий Паскаль. – На вас может наехать всадник или запряженная волами повозка.
Если всадник и мог ее сбить, подумала Мар, то медленно плетущиеся волы угрозы собой точно не представляли. Даже если она упадет им под ноги, ей хватит времени увернуться.
– Не стоит беспокойства, – любезно ответила она. – К тому же Солита – замечательный проводник.
Та с гордостью улыбнулась.
– Вы уже видели птиц? – обратился к ней дон Педро.
Мар взглянула на Виктора: он жестами призывал ему подыграть.
– Пока нет.
– Сегодня они держатся далеко, поэтому можно и погулять.
– Пойдемте, дон Педро, – поспешил вмешаться Паскаль. – Дома вас ждет Фрисия на маковый чай.
Повернувшись к Мар, дон Педро обратился к ней вполголоса:
– Терпеть не могу этот чай. Он горький и чересчур пряный, и пить его можно, лишь изрядно подсластив. К счастью, сахара у нас хватает, не так ли? – Улыбнувшись, он проговорил еще тише: – Хотя иногда, когда Фрисия не видит, я выливаю это пойло на землю в саду. Пусть это останется между нами.
Дон Педро в знак уговора подмигнул Мар. Надев на него, словно на ребенка, шляпу, Паскаль повел его к кабриолетке. Кучер поспешил подставить ему скамью, по которой тот легко влез в экипаж. Паскаль устроился рядом, а кучер оседлал лошадь.
– Как долго он болен? – спросила у Виктора Мар, глядя им вслед.
– С предыдущего сбора урожая. Ни с того ни с сего начал говорить какую-то нелепицу, и с тех пор он как сам не свой. Хотя порой, к всеобщему удивлению, на него находит озарение, как, например, сегодня. Честно говоря, будь я женат на Фрисии, мне бы тоже повсюду мерещились зловещие птицы.
Мар не ожидала подобного прямодушия и решила продолжить разговор в том же духе:
– Фрисия, как я понимаю, не без греха. Но если вам она так не нравится, то почему же вы здесь работаете?
– Потому что здесь высококлассный завод, оснащенный всем необходимым для производства лучшего на острове сахара. А пользоваться передовыми технологиями в стремлении к совершенству – и есть моя обязанность.
– И у вас получается?
– А вы как считаете? Уже попробовали наш сахар?
– Один кусочек, в кофе. Он придал ему приятный вкус. Кофе здесь слишком уж горький.
– Как! И вы им даже не полюбовались, прежде чем бросить его на мутное черное дно чашки?
Мар посмотрела на хмурое лицо Виктора, в глазах которого сверкнул шутливый упрек. Вдруг у нее в груди зародился жар, который, поднявшись, разлился у нее по щекам. Она покраснела! Возможно ли? С ней никогда прежде не случалось ничего подобного, и она, как могла, подавила смущение, посчитав его нелепым и неуместным.
– Мне очень жаль, – призналась она. – Я бросила его в темную пучину без малейшего сострадания.
Виктор слегка улыбнулся и, схватившись за сердце, прикрыл глаза. Затем с серьезным видом произнес:
– В следующий раз обязательно им полюбуйтесь. Кристалл зарождается в поле. В мельницу попадает тростник, пропитанный потом. А нередко – и кровью. Каждый кусочек сахара – это плод тяжкого труда, сеньорита Мар. Не будьте к нему равнодушны.
Не в силах оторвать от него взгляд, Мар кивнула, и лицо Виктора вновь смягчилось. Взяв ее под руку, он отвел ее туда, где было не так шумно. Державшая за юбку Мар Солита последовала за ними. Пока они беседовали, девочка мечтала об обещанном платье.
Вдруг взгляд Виктора помрачнел.
– Глубоко сочувствую вашей потере, – произнес он. – Боюсь представить, через что вы сейчас проходите.
– Отец до сих пор не смирился, что больше никогда ее не увидит.
С этими словами Мар сама пришла в волнение. Ее губы едва заметно дрожали, и единственным ее желанием было занять себя на весь день и вернуться домой к вечеру уставшей, стараясь не впасть в отчаяние, в котором утопал ее отец.
– Простите, что напомнил вам об этом, – добавил Виктор, – я лишь хотел выразить свои соболезнования. Уверен, что она была удивительной женщиной.
Мар взглянула на него, и синева ее глаз наполнилась грустью.
– Была.
– Я не понаслышке знаю, какие несчастия случаются в подобных плаваниях.
– Вы много странствовали?
– Вы правда ждете от меня ответа на этот вопрос?
При виде растерянной Мар Виктор улыбнулся и поспешил объясниться:
– Знаю, что моя нареченная многое вам обо мне рассказывала. Она сама призналась, что читала при вас все мои письма. Она очень наивна, а подобное простосердечие в наше время – настоящая редкость.
– Вас это смущает?
– Нисколько. Было бы нелепо с моей стороны беспокоиться о подобных мелочах, особенно когда в каждом своем письме она рассказывала о вас.
Вскинув бровями, Мар испуганно выдохнула. Виктор Гримани определенно не привык деликатничать.
– Вам известно, что я?.. Она говорила вам про?..
– Про ваш отказ? – Виктор широко улыбнулся. – Разумеется.
– Простите меня. Не принимайте на свой счет. Я даже портрета вашего не видела.
– Это что-то бы
