телефону, – так что я остановилась на шторах.
«Хонда» все еще стояла на приколе, но я сумела заказать онлайн льняные белые шторы без рисунка. В большом количестве. И деревянный молоток.
У меня возникла идея.
Погоду в Мидоуларке, штат Вайоминг, пока трудно было назвать теплой, однако повсюду на ранчо уже появились первые полевые цветы, и всю неделю я собирала букетики. А сегодня решила занять вечер необычной работой.
Рисовать и так далее я не умею, но вот мастерить что-то руками – это мое! И сегодня я приложу свои руки и мозги к обычным белым занавескам.
Был уже конец дня, и бригада собралась по домам, но моя работа только начиналась. Для начала я разложила на столах три шторы, а затем достала коробку, куда складывала все сорванные цветы.
Однако едва Эван попрощался и отчалил, оставив меня в одиночестве, с порога послышался знакомый голос:
– Ада Харт! Единственный известный мне человек, чья задница хорошо смотрится в комбинезоне!
Тедди! Ну конечно, Тедди!
Вживую мы не виделись с девятнадцати лет, но, хоть обе и изменились (как же не измениться, семь лет прошло!) – не узнать ее невозможно.
Не знаю, во внешности дело или в особом вайбе – возможно, работает и то и другое.
Сегодня на Тедди были черные легинсы, белый топик и широкая улыбка. Свои медные волосы она стянула в высокий хвост на макушке, точь-в-точь как при нашей первой встрече, в руках держала бутылку розового вина. За спиной у нее маячила Эмми в красном спортивном костюме, который меня превратил бы в клоунессу, а вот ей, как ни удивительно (и нечестно!), был очень к лицу.
– Тедди, рада тебя видеть! – воскликнула я.
Вообще-то я не любительница объятий, но не обнять Тедди при встрече просто невозможно! Однако я немало удивилась, когда вслед за ней меня обняла и Эмми – одной рукой, ибо другой придерживала несколько коробок с пиццей.
– Просто не узнаю наш старый дом! – заметила Эмми, отстранившись и оглядываясь вокруг. – Отлично получается!
– Спасибо, – осторожно ответила я.
Эмми меня пугала. Не знаю почему – когда мы встретились, она ко мне отнеслась по-доброму. Она милая и веселая. Нет, она мне нравилась – скорее, я сама боялась не понравиться ей.
– Как же я счастлива, что ты согласилась! – воскликнула Тедди. – Уэст нам рассказал, что ты хочешь сохранить цветную плитку в ванной. И, знаешь, при этом чуть не прыгал от восторга!
– Мне очень нравится эта розовая плитка, – заметила Эмми. – Сейчас как раз пытаюсь убедить Люка, что в нашем доме нужно побольше розового.
– Совершенно согласна! – вклинилась Тедди. – В вашем домашнем хозяйстве пугающий дефицит розового цвета. – Она повернулась ко мне. – Раз уж ты здесь, может, заедешь к ним и заодно уговоришь Брукса избавиться от мебели, обтянутой фланелью?
– Всего одно фланелевое кресло! – возразила Эмми. – И Брукс его любит!
– Когда это ты стала защитницей фланели? – воскликнула Тедди.
– И это говорит женщина, у которой, точно знаю, кровать сейчас застелена фланелевым бельем?
– Речь не обо мне…
Я наблюдала за их перепалкой, и что-то сжималось в груди. Знакомая боль – та же, которую я ощутила, впервые увидев Эмми с Люком.
Друзей у меня не так уж много, а подруг еще меньше. Сколько себя помню, в любой компании я чувствовала себя чужой. Словно все вокруг говорят на другом языке. Не понимала, как себя вести, что и как говорить, чтобы не чувствовать себя чужой. У мамы, кажется, таких проблем никогда не было. У нее тоже нет настоящих подруг – только сестры да приятельницы, с которыми она вместе ходит на приемы и разные светские мероприятия. Но мама красивая и жизнерадостная. А я никогда такой не была – и, наверное, не стану.
Поэтому я окружила себя стенами. Сознательно отказывалась заводить подруг. Решила, что «я не такая, как все», и стояла на этом железно. Ненавидела Тейлор Свифт, не красилась, слушала никому не известные инди-группы – всю свою личность свела к этому. Лишь бы отделаться от мысли, что на самом-то деле хочу именно быть такой же, как все.
Но к тому времени, когда это поняла и смертельно устала стыдиться своих подлинных симпатий (на самом деле мне нравится фильм «Сумерки» да и против розового цвета ничего не имею!), было уже поздно. Все завели себе подруг или разбрелись по компаниям, а я осталась одна. И теперь, когда я видела, как Эмми и Тедди понимают друг дружку с полуслова, это стало особенно очевидно.
– Девчонки, а что вы вообще тут делаете? – спросила я. И тут же втянула голову в плечи – вышло грубо. Вечно у меня так.
– Уэст сказал, что ты сегодня задержишься на работе, и мы зашли узнать, не нужна ли тебе компания, – объяснила Эмми.
– Решили устроить девичник, – добавила Тедди. – И не вздумай отказываться!
Тут я занервничала. Тедди классная, но мы с ней не виделись уже много лет! Что, если через пять минут она поймет, какая из меня отстойная компания?
– И ты все-все нам расскажешь о том, как обжималась с Уэстом в баре!
Я сглотнула слюну.
– Тедди! – воскликнула Эмми, бросив на нее взгляд, как бы говорящий: «Ты серьезно?!»
Но Тедди даже не смотрела в ее сторону. Смотрела она на меня, и при этом ухмылялась, как Чеширский кот.
Ладно, подумала я. Почему бы и не рассказать? Подходящая тема для девичника… наверное.
– Все расскажу, но сперва мне нужно выпить. – Я указала на вино в руках у Тедди. – И закусить! – И на пиццу в руках у Эмми.
– Здесь с сыром, вегетарианская и двойная пепперони, – объявила Эмми.
Еду мы разложили на рабочем столе. Тедди достала из сумки стопку бумажных тарелок и красные стаканчики.
– Тук-тук! – послышался у двери еще один женский голос.
Все мы обернулись. На пороге стояла Кэм. Вместо шикарного делового костюма на ней сегодня была мешковатая толстовка, велосипедные шорты и белые кроссовки – но ощущение царственного величия осталось прежним.
– А у нас вечеринка! – вскричала Тедди и подбежала к Кэм обниматься.
Дальше ее обняла Эмми, а потом Кэм подошла обнять меня. Во второй раз прошло легче – кажется, я начала привыкать к постоянным телесным контактам.
– Я заехала за Райли, – объяснила Кэм, – но, похоже, ее здесь нет?
– А кто тебе сказал, что она здесь? – спросила Эмми.
– Амос. Сказал, что и сам будет тут, в старом доме.
– Тогда позвони ему и скажи, что остаешься с нами, – подумав секунду, предложила Эмми.
– Но почему? – спросила недоумевающая Кэм.
– Потому, что этого он и
