***!
Слушаем и запоминаем! Тебе предлагали нормально, ты не захотела! А сейчас ты будешь ждать эти копейки, которые важны тебе! Сына мне отдай и живи со своим богом, сдохнешь, ты о детях подумала? Мне тебя не жаль, время раскидывать камни и время их собирать, ты их собираешь!
От**** от меня!»
Вот так вот он отзывается о матери своих родных детей, с которой спал в одной постели целых четырнадцать лет. Нет, больно мне от этих слов не было. Даже наоборот: я понимала, что это сообщение – признак истерии, ведь хочешь или нет: а по суду платить придется, да еще и даже больше двадцати тысяч, о которых я просила его изначально. Для себя я еще раз сделала вывод: всегда и во всем рассчитывать нужно только на себя. Тогда я дала себе слово, что сделаю все, чтобы не просто выкарабкаться, но и обеспечивать своих детей, не ожидая «копеек, которые важны для меня».
И я это сделала: работая девять месяцев в парике, с трудом, иногда, держась на ногах, я проводила каждый день по 3-13 тренировок в день и стала лучшим тренером в зале, где работаю. Неким девизом для меня стала фраза:
Я справлюсь, как всегда. Ведь это же я.
Глава 10
Борьба
Неподалеку от дома, где мы живем, вот-вот должен был открыться новый фитнес клуб. Я сказала себе, что обязательно буду там работать. Мне надоело каждый день ездить на работу, ведь я родом из городка, который можно было обойти пешком несколько раз за один день. Поэтому я хотела, чтобы место моей работы находилось в пешей доступности.
Я несколько раз писала по номеру телефона, указанному на окнах строящегося клуба. Со мной обещали связаться. Выйдя в свой прежний зал после операции, я заявила, что доработаю до конца августа и с сентября уйду. Уверенности, что меня возьмут в новый зал, не было, но была уверенность, что я буду добиваться этого.
Восьмого сентября я пришла на собеседование, а девятого, в день открытия – вышла на работу.
При знакомстве с руководством я сказала им, что в ближайшем будущем мне придется ненадолго лечь в больницу. Они поинтересовались, что со мной не так и нужна ли мне помощь. Я сказала, что в помощи не нуждаюсь, а о том, что со мной, расскажу, когда выйду из больницы. Я хотела сперва понять сама, что же мне предстоит пройти, смогу ли я работать и заниматься после получения химии. Я не знала, как поведет себя мой организм, поэтому обещать что-то конкретное руководству не могла.
На 18 сентября была назначена госпитализация. Сказать, что мне было страшно – это ничего не сказать. Я приобрела необходимые препараты и поехала…
Рак – это страшно. Рак – это больно. Нет, я не чувствовала болезнь (или просто не позволяла себе чувствовать ее), именно поэтому и дотянула до четвертой стадии. Я все ощутила потом…
Раньше я никогда не боялась медицинских манипуляций: сдачи крови, уколов, капельниц. А теперь боюсь их до жути. Кладу руку, отворачиваюсь, и все тело сжимается. Мне просто надоело, что мне постоянно делают больно.
В понедельник я сдала анализы и весь день слушала рассказы «опытных» и уже потерявших волосы женщин (спустя пару месяцев я уже сама буду рассказывать детали нашего заболевания или что-то об укладе работы отделения новичкам). Во вторник мне поставили первое лекарство: ритуксимаб. Две огромные банки раствора, которые вливались в меня одиннадцать часов. Это еще не химия, но уже противоопухолевое средство. А в среду 21 сентября 2022 года мне впервые влили три химиотерапевтических препарата, одним из которых был доксорубицин – краснуха, как называют его медсестры. Та самая краснуха, из-за которой уже через три недели я лишилась всех своих волос на голове, а спустя еще месяц – на всем теле, выпали даже брови, ресницы и волоски на руках.
В момент введения доксорубицина мое тело внутри словно загорелось. Я слышала о том, что вены на химии «горят», но тут я увидела это воочию: вена покраснела, получив, видимо, изнутри химический ожог. Позже я выставила фото этой вены в своих соцсетях как напоминание о том, через что я прошла.
Кажется, я чувствовала каждый пораженный лимфоузел. В груди словно полыхал огонь: тело действительно горело. Еще две недели похожие ощущения были в шее, груди и в спине в грудном отделе: опухоли выжигало.
Рак – это удар. К такому нельзя приготовиться. Мы слышим о нем из фильмов, выпусков новостей, от соседей, коллег и знакомых. Мы сочувствуем заболевшим и соболезнуем тем, кто потерял родных из-за этой болезни. Мы наблюдаем и не верим, что такое может коснуться нас или наших близких. «С кем угодно, но не со мной!» Рак является чем-то мифическим, нереальным для нас. Для кого-то – возможно и реальным, но только не для нас.
Нет. Не со мной. С другим – возможно.
Себе представить даже сложно.
Такого быть не может точно.
В моей цепи всё верно, прочно.
Продуман каждый шаг и довод,
И жить всегда найдётся повод.
Есть неизведанные страны,
И лишь вперёд: всё планы, планы…
Нет. Не со мной. А только мимо.
Такое здесь недопустимо.
Такое только понаслышке,
В чужой семье и грустной книжке.
Не может быть! – Так мыслит каждый,
О боли слышавший однажды.
Сочувствуя и с сожаленьем,
Но всё ж вздыхая с облегченьем -
Нет. Не со мной. С другими – может.
Но жизнь без принципа боль множит.
И в клочья логику и разум -
Ты по-другому мыслишь сразу:
На место планов – только вера,
В цене совсем другая мера.
И не "За что?!", а лишь: "Ну что же…
Я доверяюсь Тебе, Боже…"
24.05.2022
Мне влили первую химию. Ощущения были непонятные. Тошнило – да, но без рвоты (разумеется, мне кололи мощные противорвотные препараты). Но моментальных побочных эффектов не было, и я немного успокоилась. Наверное, как и каждый человек, который начинает проходить химиотерапию (особенно женщины), я надеялась: А вдруг волосы не выпадут! Вдруг пронесет именно меня! Вдруг я какая-то особенная!
Нет, не особенная. Не пронесло. Я, к сожалению, прекрасно понимала, что этого невозможно избежать.
Объясню, почему при химиотерапии выпадают волосы. (Я встречалась с людьми, которые искренне недоумевали: зачем люди, больные раком, бреют голову). «Агрессивная химия» убивает быстрорастущие клетки, к которым относят раковые клетки, а также клетки волос…
Если в вашем окружении (не дай
