доехали и у вас все хорошо. С нетерпением жду встречи – завтра же утром приступим к работе.
С наилучшими пожеланиями,
У. Р.
Отправлено с мобильного телефона
2. Ада
Я взглянула на часы: 22:32. Просидела в баре уже пару часов. С Уэстоном мы встречаемся в девять тридцать; значит, пора двигаться к дому. Я в последний раз проверила рабочую папку, убедившись, что все важные документы, которые предстоит просматривать завтра с Уэстоном, на месте.
Войдя в рабочую колею, стало легче не думать о ковбое за стойкой – но все же совсем избавиться от этих мыслей не получалось. Всякий раз, поднимая глаза, я натыкалась на его взгляд. Снова и снова мы смотрели друг другу в глаза на секунду дольше, чем следовало бы, а потом я возвращалась к работе.
Казалось бы, что такого в обмене взглядами? Но меня это заводило.
Сама не понимаю почему, но меня… тянуло к нему. Ковбой перешучивался с барменом и рассеянно гладил пса, а кто-то из стариканов-алкашей, проходя мимо, хлопал его по спине – и мне все больше хотелось узнать, что он за человек и каков при свете дня.
Да, мне было любопытно.
Просто любопытно. Оправдание не хуже любого другого.
Закончив работу, я собрала все свои пожитки, сложила в тряпичную сумку. Поднимать глаза не пришлось – и так знала, что ковбой по-прежнему на меня смотрит. Но все-таки глянула на него – в тот самый момент, когда он сделал большой глоток пива и отставил кружку.
Пока я вставала, мы неотрывно смотрели друг на друга. В голове мелькнуло: пожалуйста, пусть следует за мной не только взглядом! Не знаю, что такое на меня нашло – но я сопротивляться этому ощущению и не думала.
Ближе к дверям я отвела взгляд, однако по-прежнему чувствовала, что он смотрит мне в спину. Покинув зал, не стала выходить на улицу, а осталась в полутемном холле.
«Ада, мать твою за ногу, что ты творишь?! Молчаливо приглашаешь незнакомца уединиться с тобой в темном предбаннике занюханной забегаловки? Серьезно?»
Да. Именно это я и творю.
Дойдя до какой-то запертой двери, я прислонилась к ней спиной. И стала ждать, пойдет ли он за мной.
Он пошел.
Сперва у выхода из зала появилась его тень – и сердце у меня забилось так, словно пыталось вырваться из груди.
Он шел ко мне – и с каждым пружинистым шагом привычный мир расступался, поддавался, уступал место чему-то новому.
Ковбой остановился в нескольких шагах. Взгляд зеленых глаз прорезал сумрак – жаркий, настойчивый взгляд, хотя при этом… неуверенный?
Что ж, мне тоже есть в чем сомневаться.
– Все хорошо? – спросил незнакомец, глядя мне в глаза.
Он стоял совсем вплотную – пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на него в ответ. Я шагнула ближе и кивнула, не доверяя голосу. Голос меня выдаст. Сообщит, что все совсем не хорошо, и разрушит это непонятное волшебство.
А этого я не хотела. Передо мной возникло нечто новое, и я решилась дать ему дорогу.
Дать зеленый свет этому мужчине, что смотрит на меня так, как будто есть на что посмотреть.
– Уверена?..
Я не дала ему договорить – вцепилась в рубашку и, привстав на цыпочки, накрыла его губы своими.
На секунду он изумленно замер, но в следующий миг обхватил мое лицо одной ладонью, а другую руку запустил мне в волосы.
«Да, да! – мелькнуло в голове. – Как же мне этого не хватало!» Прикосновение мозолистой ладони – точь-в-точь как я себе представляла; но в нем самом нет ничего грубого, он полон какой-то благоговейной нежности.
Наши губы слились. Ладонь, лежавшая у меня на щеке, скользнула вниз, оставляя за собой дорожку мурашек, сжала бедро. Казалось, воздух вокруг искрится и потрескивает.
Но этого мне было мало.
Уронив сумку, я обвила его руками за шею, а он осторожно, но крепко прижал меня спиной к двери. Я могла бы удариться головой, однако он вовремя придержал меня за затылок. Потом той же рукой схватил меня за запястья и прижал к двери у меня над головой.
Тела наши пылали, языки сплетались в диком танце. Ковбой легонько прикусил меня за нижнюю губу – и я не смогла сдержать стона, надеясь лишь, что он потонет в звуках музыкального автомата.
Другой рукой, лежавшей у меня на бедре, ковбой скользнул дальше, к заднему карману джинсов. Нырнул туда.
– Так хорошо? – спросил он, едва оторвавшись от моих губ.
– Да… да… сильнее! – выдохнула я, и он с силой сжал мне задницу.
– Черт, кто ты такая и что со мной творишь?! – простонал он.
Я невольно терлась об него бедрами, страстно желая большего, и ощущала сквозь ширинку его затвердевший член. Когда в последний раз я так кого-то заводила? А когда так заводилась сама?
Но тут сбоку донеслось громкое выразительное: «Кхм-кхм!» – и оба мы застыли, как статуи. Я подняла взгляд на ковбоя. Долгая пауза – а затем он отпустил мои руки и повернулся к непрошеному свидетелю.
– Мне нужно к себе в кабинет… если не возражаете.
Голос Брукса, бармена. Судя по тону, он улыбается. Проверять я не собиралась – просто не могла поднять глаза. Щеки у меня пылали, хотелось заползти под какую-нибудь корягу и никогда больше не показываться на свет.
Что я за идиотка?!
Вечно одна и та же история! Как ни стараюсь, не могу избавиться от внутреннего бесенка, толкающего меня на дурацкие импульсивные поступки. Вы скажете, возможно, что в импульсивности ничего дурного нет – многие так и живут, «по зову сердца», и получается отлично… Да, но для меня это не работает. Мои импульсивные поступки неизменно оканчиваются катастрофой, за которую потом еще долго расплачиваться. Взять хоть злосчастное замужество – этот выдающийся пример феномена Ады Харт!
– Да вы, ребята, просто сдвиньтесь к той стене и продолжайте на здоровье, – любезно предложил бармен.
Господи, стыд-то какой! Я этого не выдержу!
Так что я сделала то, ради чего, собственно, и приехала в Вайоминг.
Бросилась бежать.
3. Уэст
Сидя на кухне Большого дома, я смотрел на тряпичную сумку – единственное осязаемое доказательство того, что вчерашняя встреча мне не привиделась.
Прямо как, мать ее, хрустальная туфелька или что-нибудь такое.
Незнакомка в баре не шла у меня из головы. Всю ночь уснуть не мог – вертелся в кровати и думал о ней.
Кто она?
Откуда взялась в Мидоуларке?
Почему я
