по крайней мере, на моей стороне комнаты. Сторона моего соседа была практически достаточно чистой, чтобы участвовать в рекламе уборки, но я объяснял это тем, что его никогда здесь не было.
Найдя джинсы рядом со своей прикроватной тумбочкой, я быстро натянул их, стараясь при этом не упасть.
Стук, стук, стук.
— Эйс, — заскулил Дэнни.
— Я штаны надеваю. Подожди, — крикнул я. Дэнни, должно быть, был самым «терпеливым» человеком, которого я знал.
Когда я открыл дверь и жестом пригласил его войти, он закатил глаза. В его руках было два дымящихся горячих стаканчика кофе, когда он скользнул в комнату и осмотрел беспорядок на полу.
— Ты такой неряха, — усмехнулся он.
— Ты разбудил меня, чтобы поговорить о чистоте моей комнаты?
Голубая майка в углу рядом с моей кроватью выглядела достаточно чистой. Я натянул её через голову и взял у Дэнни один стаканчик.
— Где Стив?
Дэнни всегда произносил имя Стива с намёком на раздражение. По какой-то причине он ненавидел Стива, что было странно, потому что Стив был довольно неплохим парнем. Его никогда не было рядом, и он редко спал в общежитии. Оказывается, его девушка и её подруга снимали дом как раз за кампусом, и большую часть времени он проводил там.
Я пожал плечами и сел на край кровати, наблюдая, как Дэнни садится в компьютерное кресло напротив меня. Его взгляд скакал по стенам, по плакатам музыкальных групп и рамкам с фотографиями на моём столе. Когда он начал стучать пальцами по спинке моего компьютерного кресла, я про себя простонал.
— Как прошла ночь? — он практически хлопал ресницами, глядя на меня.
На этот раз я простонал вслух.
— Чего ты хочешь?
— Ты знаешь, чего я хочу — чтобы ты был счастлив.
Это сразу же меня заткнуло.
Атмосфера в маленькой комнате изменилась. Воздух стал густым и кипел от напряжения, которое угрожало вылиться. Поставив стаканчик с кофе на пол, я поднял подбородок и уставился в белый потолок, заставляя себя моргать.
— Я не тупой, Эйс, — надавил он.
— Я никогда тебя таким не считал, Дэнни.
— Ты не можешь сидеть здесь один на День Благодарения.
Приподняв брови, я переместил взгляд на своего лучшего друга.
— И твоё слово — закон?
— Да, когда доходит до этого.
В тот момент я ненавидел Дэнни и чертовски сильно его любил. Он был единственным хорошим, что было в моей жизни. Я понятия не имел, что сделал, чтобы мне повезло завести такого друга, но знал, что не заслуживал его. Я не заслуживал его понимания. И скрученное чувство в моём животе заставляло меня его ненавидеть — ненавидеть за то, что он одна из нескольких причин, по которой кусочки меня держались вместе.
Я сидел в классе истории, когда Ураган Дэнни Патель оттащил стул рядом со мной, сел и сказал: «Разве это не куча собачьего дерьма?»
Наша дружба не была мгновенной. Со мной никогда ничего не было так быстро. Мой отец всегда говорил, что я как репчатый лук, созданный из стекла. Меня невозможно было разделить на слои; приходилось откалывать их, медленно и осторожно.
Однажды я поделился мнением своего отца с Дэнни, и он сказал, что если это правда, то я скорее лук изо льда. И всё же, даже после того, как я не вымолвил ни слова ему в ответ на том уроке истории, он целый час жужжал мне на ухо. А затем и на следующем уроке истории. И на следующем.
Мне потребовалось почти две недели, чтобы заговорить с Дэнни, но, признаюсь, это было в тяжёлые времена моей жизни. Я ни с кем не разговаривал и отказывался находить причину для этого. Я не хотел, чтобы какие-то оправдания держали меня на Земле.
С тех первых нескольких слов, которые я сказал Дэнни, между нами образовалась медленная, плотная дружба. Дэнни был огнём, где я был холодом. И в такие моменты я ненавидел его за это.
— Дэнни… — начал я, но он перебил меня жестом руки.
— Стоп. Просто стоп, ладно? Сделай это для меня как одолжение. Съезди со мной домой на День Благодарения. Познакомься с моими друзьями из старшей школы и напейся со мной днём. Сходи со мной на могилу моей мамы. Помоги мне присмотреть за папой и убедиться, что у него не выросла лишняя голова или ещё что-то. Какая бы ни была отговорка, я тебе уступлю. Просто… просто поехали со мной. Пожалуйста.
Его глаза блестели, но лицо оставалось строгим. Я моргнул, глядя на него, моё сердце быстро стучало, голова кружилась.
— Я хочу знать, почему ты так сильно хочешь, чтобы я поехал с тобой?
— Ты знаешь почему.
Его голос звучал так мягко — слишком мягко — и мне пришлось уставиться в стену за его головой.
К этому всё и шло.
Всегда всё шло к одному и тому же: я, Арчер Харт, не мог остаться один, потому что мой лучший друг считал, что как только это произойдёт, я достану старый револьвер своего отца и вышибу себе мозги.
Я наклонился вперёд, положив голову на руки, и сделал глубокий вдох, позволяя запаху чёрного кофе окутать меня. Дэнни не говорил ни слова, и я не был уверен, к лучшему это или к худшему.
В конце концов, когда мы оба поняли, что я ломаюсь, я кивнул в свои руки.
Каждую среду, в подвале дерьмового отеля в часе езды от кампуса, я встречался с группой поддержки для тех, кто пережил утрату близких.
Я перепробовал всё: консультантов, психологов, церковь, наркотики. Ничто не задерживалось. Ничего не помогало. Внутри я не думал, что маленькая группа поддержки, куда я ходил каждую среду, помогала, но там я задержался. Может, потому что было легко сидеть сзади и слушать истории жизни других людей, которые были намного хуже моей собственной. Может, потому что мне не обязательно было говорить. Может, потому что каждый вторник Дэнни улыбался мне тупой улыбкой.
Дэнни был мне как брат. Только лучше.
***
Я стоял на верхней ступеньке лестницы и сделал глубокий вдох. Хоть я делал одно и то же, неделя за неделей, месяц за месяцем, всё равно было такое чувство, будто я шёл куда-то, к чему был не совсем готов. Надев на голову капюшон и засунув руки в карманы, я спустился по тускло освещённой лестнице, не отрывая взгляд от своих
