ждали, все равно домой можно было бы приходить раньше полуночи — здесь Сергей прав. Он скандалил, обижался, молчал, хлопал дверью — перебрал все способы продемонстрировать свое недовольство. Хуже всего были его немые упреки. Иной раз не выйдет в прихожую встречать, лишь когда Майя зайдет в спальню, с великим одолжением бросит на нее недовольный взгляд, оторвав его от экрана телевизора.
У них часто случались Разговоры. Начинала их всегда Майя, когда ситуация в семье накалялась до предела. В такие периоды муж был особенно хмур и молчалив, он отворачивался и сердито сопел. Она садилась на диван рядом с уткнувшимся в стену Сергеем. Нужно было избавиться от этой тягучей тишины, прогнать тупую обиду. С каким трудом удалось нарушить его обет молчания, разговорить, по слову вытащить претензии к себе! Все усложнялось тем, что Сергей сам не знал, что хотел. Ему просто «было нерадостно и не росли за спиной крылья» — этого откровения Майе удалось добиться после часа душеспасительной беседы. Она все понимала лучше мужа. Сергей хочет нормальной семьи. Чтобы жена сидела дома, воспитывала детей и встречала его пирогами собственного приготовления. Чтобы он был главой семьи, а она — его надежным тылом. Сергею нравится быть лидером. Если не на работе, где он всего лишь добросовестный сотрудник — тихий и исполнительный, — и не в компании друзей, среди которых он незаметен, словно тень, то хотя бы дома Сергей желал выглядеть значимым. Майя старательно пыталась поддержать так необходимую мужу иллюзию лидерства, но у нее выходило плохо.
В этот раз Майя не стала заглаживать свою вину, ей это уже порядком надоело. Она решила: буль что будет. Если Сергея что-то не устраивает — это его проблемы. У нее тоже есть гордость и самолюбие. Невозможно все время подстраиваться и идти на компромиссы в угоду мужу, который все равно этого не ценит.
Майя не без удовольствия отметила про себя, что быть эгоисткой не так уж плохо. По крайней мере, на душе благодать: никаких нервов и переживаний по поводу разлада в семье. Она спокойно попила чаю с абрикосовым вареньем, с наслаждением приняла душ и в хорошем настроении отправилась спать.
Сергей лежал, по обыкновению отвернувшись к стене. Майя не сомневалась, что он не спит — ждет, когда она начнет подлизываться, — но этого не произошло — ей было все равно. Не выказывая ни малейшего внимания к его обиженной персоне, Майя улеглась на свое место и через две минуты уснула.
Покаяние перед мужем, отрицательные эмоции, волнение и, как следствие, бессонница, в результате которой весь следующий день насмарку, — раньше так случалось всегда. И все ради того, чтобы еще на одни сутки быть прощенной, чтобы Сергей получил причитающееся ему моральное удовлетворение. Проснулась Майя раньше будильника, в том же легком настроении, в каком и уснула. Правда, некудышной супругой, но это ее нисколько не опечалило.
Майя пообещала себе впредь больше не переживать по поводу семейных неприятностей, раз исправить она все равно ничего не может. Что бы ни произошло, оставаться невозмутимой. Если мужа что-то не устраивает, ему следует поискать причины в себе, прежде чем придираться. Даже если дело дойдет до развода, она не станет ломать себя и жертвовать своими интересами, которые для нее слишком важны и являются неотъемлемой частью ее жизни. Пожелает Сергей разойтись — пожалуйста, удерживать Майя не станет, как бы ей ни хотелось сохранить семью. Ведь она по-прежнему его любила.
* * *
В середине дня Атаманов собрал свой отдел, чтобы подвести итоги и обсудить ход расследования дела Любавиной.
— Соната Любавина активнее всего общалась с абонентом, номер которого зарегистрирован на имя некого Камила Яцкевича, — объявил Юрасов, глядя в справку, полученную из компании — оператора мобильной связи. Антон также успел раздобыть данные Камила, из которых значилось, что ему сорок три года, он женат и имеет взрослую дочь.
— Любовник? — предположил Костров.
— Похоже на то. Исходящие вызовы редкие и по времени непродолжительные. Зато входящих с номера Яцкевича полно, и все как минимум по четверть часа. Обычная ситуация при романе с женатым мужчиной. Она ему не звонила, чтобы не ставить в неловкое положение перед женой, звонил он сам, когда ему было удобно.
— Кто такой этот Яцкевич? Где работает, круг интересов. Выяснили? — спросил Атаманов. — Нет? Сразу надо было с него начинать. Костров, займешься, — майор сделал пометку в ежедневнике. — Если Любавина с Яцкевичем действительно состояли в любовной связи, то это уже кое-что. Надо узнать, какова обстановка в семье Яцкевича и что из себя представляет его жена. Возможно, тут ревность и все такое. Чем черт не шутит, глядишь, дело быстро закроем, — грустно улыбнулся майор, поскольку в легкую удачу не верил.
Антон достал из папки лист со списком абонентов, звонивших Любавиной в новогоднюю ночь. Номер Яцкевича в нем тоже значился.
— Отработали? — строго спросил Андрей.
— Нет, конечно. Не успели.
— Понятно. Что еще по Любавиной?
Больше по делу Любавиной не было ничего, если не считать мелочей, которые никак не проясняли картину преступления.
Накрутив подчиненным хвосты, Андрей Атаманов разогнал их работать. Сам же отправился на совещание к полковнику отчитываться за низкий уровень раскрываемости.
Когда Юрасов позвонил в квартиру Яцкевичей, ему открыла женщина лет сорока. Как правильно догадался Антон, это была жена Камила, Ирина Яцкевич. Короткие пепельные волосы, собранные в хвост детской резинкой, массивные очки на круглом лице, под глазами темные круги — было видно, что Ирина переживала не самые лучшие времена. Одета она была опрятно, но не эстетично: в футболку и мешковатые трикотажные штаны.
— Проходите на кухню, сейчас чай заварю, — предложила хозяйка, увлекая гостя в глубь коридора.
От взгляда Антона не ускользнула растерянность, которую Ирина попыталась скрыть.
— Камил уехал в командировку за неделю до Нового года, оттуда сразу в отпуск, на лыжах кататься. Он любит горнолыжный спорт, вот и отправился на склоны.
— После командировки ваш муж дома не появлялся?
— Нет. Так удобней и дешевле. Камил сразу с собой вещи для катания взял: куртку, комбинезон…
— Скажите, Ирина, какие у вас отношения с супругом? — Антон не стал ходить вокруг да около и задал вопрос в лоб. Яцкевич смутилась еще больше: на ее лице отразились тревога и испуг, но она быстро взяла себя в руки и ответила с непринужденной улыбкой:
— Нормальные отношения, как у всех.
— У всех по-разному. Есть семьи, где супруги друг друга на дух не переносят.
— Это у пьяниц или у наркоманов каких-нибудь, а у нас с Камилом все хорошо.
Оставшуюся
