много импровизировать, ведь времени на репетиции не было. Всё представление актер то и дело посматривал на растение, стараясь обнаружить хоть какие-либо изменения. Но спектакль закончился, а бутон так и не распустился.
Следующим утром господин Рибблстоун взобрался на чердак, где за долгие годы скопилось достаточно хлама. Он поискал в дальних уголках и вытащил несколько старых пыльных табличек. На одной из них можно было прочесть «Цветок», на другой – «Оплодотворение цветущих растений». Господин Рибблстоун подумал, что цветок, возможно, стесняется распускаться, и решил рассказать растению о естественности процесса. О чем-то подобном он читал еще в школе. Но и эта попытка не имела успеха.
На следующий день господин Рибблстоун незаметно подкрался к растению сзади и… напугал его. А потом переодевался в разную одежду, корчил гримасы и даже делал забавные движения. Но что бы он ни предпринимал, всё было напрасно.
В конце концов он стал проводить возле цветка и день, и ночь, чтобы тот не чувствовал себя одиноким. Он музицировал, рассказывал веселые истории или просто сидел тихонько рядом. Но бутон по-прежнему оставался закрытым.
Прошел еще месяц, снова наступила чудесная мягкая ночь, таинственный свет почти полной луны мягко струился по подоконнику и деревянному полу спальни старого дома. Неутомимые насекомые сновали вверх-вниз в открытом окне, словно не могли унять тревогу, а снаружи взволнованные птицы перелетали с ветки на ветку.
Господин Рибблстоун лежал в своей постели и устало думал о том, как заставить растение распуститься. Чего он только ни перепробовал за эти дни; фантазия иссякала, и ночные размышления еще больше утомляли его. А в это время тихо и почти незаметно происходило нечто удивительное. Крошечный, размером с пылинку, огонек замелькал у створки окна и влетел в комнату. За ним так же мягко, подгоняемые дуновением ветерка, последовали другой, третий… Огоньки были настолько малюсенькими, что казалось, будто это частички пыли, поднятой насекомыми. Сверкая и переливаясь в лунном свете, огоньки некоторое время парили в воздухе, прежде чем медленно опуститься на пол и исчезнуть. Казалось, они хотели хотя бы мельком взглянуть на жильца старого дома. Но господин Рибблстоун заметить этого не мог – он уже крепко спал.
Следующим утром он как обычно сидел за завтраком в саду и неохотно жевал тост с айвовым желе (потому что ежевичное варенье закончилось), он был огорчен и совершенно не понимал, как помочь растению расцвести. Ни одна идея больше не хотела приходить в его голову. И от этого было очень тоскливо.
Настал вечер, господин Рибблстоун немного повеселел, решив, что это, вероятно, такой вид растения, бутоны которого не цветут вовсе. На небе одна за другой появлялись звезды, и сквозь сучковатые ветви платана господин Рибблстоун увидел прекрасную полную луну, большую, светлую и сияющую. Он вернулся в дом, потому что хотел завершить этот особенно приятный вечер чашкой чая с печеньем. А когда спустя четверть часа снова вышел на улицу (он шаркал ногами, так как руки были заняты угощением), от увиденного у него перехватило дыхание…
Бутон распустился и стал цветком, таким прекрасным, что превосходил самые смелые мечты. Цветок излучал нежное сияние. Сотни крошечных огоньков, будто маленькие облака сверкающей серебряной пыли, плясали вокруг его лепестков. Цветок слегка наклонил голову, словно в знак благодарности за всю любовь и все усилия, которые ему оказывал господин Рибблстоун. Цветок был перед ним. В глазах господина Рибблстоуна появились слезы. Он никогда не видел ничего столь прекрасного. Прошло немного времени, прежде чем он осмелился подойти к цветку и сесть рядом с ним. А потом прошло еще немного времени, и он осознал, насколько теперь счастлив.
И после этого каждый раз, когда приближалось полнолуние, господин Рибблстоун отправлялся на кухню, где старательно готовился к, как он сам выражался, лунному пиршеству. А потом протирал старый садовый стол и заставлял его всевозможными лакомствами. Были там и малиновый пирог, и удивительные блюда из миндаля, и сладкие клецки, и вкуснейшие соки. И, конечно же, тосты с ежевичным вареньем. Пели ночные птицы, у ручья ухала сова. А светлячки танцевали в воздухе, словно тоже присоединялись к вечеринке в честь цветка.
И каждый раз он распускался.
Незавершенное часто бывает особенно привлекательным, тем более когда разница между эскизом и окончательным вариантом столь очевидна, что, следуя за линией художника, можно проследить за тем, как создавался рисунок.
Следующие три эскиза были созданы в ходе недавно разработанных сюжетов для этой книги.
Этот эскиз не был воплощен в жизнь. Расстояние до господина Рибблстоуна (наклонившегося на холме) получилось слишком большим, поэтому момент первого прикосновения к растению не мог быть проиллюстрирован в полной мере.
Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, почему эта решающая сцена не была изображена при первом издании книги, но появилась только сейчас. В отличие от обычного ночного черного неба, которое создается бесчисленными слоями тонких теней, здесь изображено бледное утреннее солнце, чтобы с большей отчетливостью передать волшебство начала нового дня.
Этот вариант обложки, так же, как и предыдущий эскиз, так и не увидел свет. Тем не менее, он добавляет новую грань ко всему сказанному ранее, чтобы мы могли попрощаться с чудесным садом и завершить эту историю.
Остальное остается скрытым за стенами старого сада и между темными страницами скетчбуков.
