вдруг расплачется или впадет в тоску. Если честно, я надеялась, что он будет так себя вести. Я хотела подарить ему слова поддержки и вместе пережить эту печаль. Но в поведении дяди даже намека на слабость не было.
Дядя заботился о тете до самого конца. Я не знаю, как он тогда выглядел, о чем думал, что говорил. Но я заметила, что на похоронах, о чем и переживала тетя, дядя старается избегать того, чтобы показать свои эмоции.
***
— Наверное, я временно закрою магазин, — сообщил мне дядя спустя пару дней после похорон.
В тот день я заглянула в лавку по пути с работы, потому что беспокоилась о дяде. Но, несмотря на то что еще были рабочие часы, жалюзи были опущены. Я забеспокоилась, сразу позвонила дяде домой, и через некоторое время он, наконец, ответил. И очень уставшим голосом сказал: «Я решил взять перерыв».
Я была озадачена, но в то же время понимала, что этого следовало ожидать. Я даже предполагала, что дядя скажет что-то подобное.
— Плохо себя чувствуете? — спросила я, на что он пустым голосом ответил:
— Нет, не в этом дело.
— Вы хорошо едите? Может, я приду приготовлю что-нибудь?
— Не надо. Я просто немного устал. Ну, пока…
И он положил трубку. Но я была согласна, что ему нужно немного отдохнуть, потому что за последний месяц он заметно устал. Я хотела, чтобы он восстановил силы, пришел в себя и вернулся в магазин. Уверена, так будет лучше.
Но мне казалось, что это продлится пару дней или, самое большее, неделю. Однако жалюзи лавки Морисаки оставались плотно закрытыми. Написанная от руки табличка: «Временно закрыто», приклеенная в центре двери, поистрепалась ветрами и дождями.
— Когда же Сатору снова откроется?
Господин Сабу, который ежедневно приходил в лавку, выглядел одиноким, как будто ему больше некуда было идти.
— Я понимаю его, но мне бы хотелось, чтобы он снова открыл лавку. Пусть я всего лишь завсегдатай, но могу быть полезным. А так я не смогу поддержать его.
«Если встретишься с Сатору, передай ему», — сказал он мне по телефону.
Да. Есть люди, которые ждут открытия магазина. Конечно, об этом наверняка знает и сам дядя…
В итоге магазин так и стоял закрытым, а дядя отсутствовал целый месяц. Все это время он практически не выходил из дома. Пока не ушла из жизни тетя, он всегда старался работать, несмотря ни на что… Наверное, находясь долгое время в напряжении, он в итоге смог расслабиться?
Я приехала в Кунитати проведать его. По телефону он всегда говорил, что хорошо питается, но его голос был настолько слабым, что по пути я заглянула в супермаркет и купила продукты.
Это был большой магазин недалеко от станции, в который мы несколько раз ходили вместе с тетей. Ей он очень нравился, потому что цены во время распродаж там были ниже, чем в других магазинах. Всякий раз, приходя туда, она всем телом опиралась о тележку и скользила между стеллажами, чем смешила меня. Даже после ее смерти я часто вспоминала о таких незначительных вещах. И каждый раз у меня возникало ощущение пустоты в сердце.
Чувство утраты близкого человека. Я до сих пор каждый раз испытываю его по-разному.
Закончив с покупками, я направилась по дороге между домами к дяде. Множество стрекоз летало в закатном небе. Одна из них подлетела ко мне, словно собираясь сесть на плечо, и снова взмыла ввысь. Я едва не расплакалась, поэтому зашагала быстрее.
Я сказала дяде, что приду сегодня вечером, но он не открыл, когда я позвонила. Дверь была не заперта. Я свободно зашла в прихожую и позвала дядю.
Сначала я помолилась перед портретом тети в гостиной. Фото, на котором улыбающаяся тетя стоит перед лавкой Морисаки, было сделано где-то полгода назад постоянным покупателем и по совместительству фотографом. Прекрасный портрет, от которого мне стало теплее на душе.
Затем я поднялась на второй этаж, постучала в комнату дяди и открыла дверь. Солнце уже садилось, но дядя продолжал спать, укутавшись в одеяло. Он походил на грабителя из манги с растрепанными со сна волосами и бородой. Я даже вскрикнула, увидев его.
— Дядя!
Он уставился на меня мутными глазами и пробормотал что-то вроде: «Привет». Глядя на разбросанные вокруг упаковки от чипсов и контейнеры из-под еды, я поняла, что в последнее время он так и живет.
— Вы что делаете?
— Сплю.
Дядя вытянул руки из одеяла и показал знак «ок».
— Ничего не «ок»!
Когда я отдернула одеяло, он свернулся, как червяк. Затем я раздвинула шторы.
— Прекрати. Иначе свет испепелит меня.
— Ну и дурак же вы!
Я поняла, что готова расплакаться. Но почему-то успокоилась. Потому что дядя был жив и здоров.
Нет, я не считала, что дядя отправится вслед за тетей Момоко. Но он такое бремя несет на плечах, что стал казаться мне очень далеким. Поэтому я была рада, что он просто жил, хоть и как мокрица.
— Прости, Такако.
Словно уловив мои чувства, дядя стыдливо сел, надел изрядно запачканные очки и посмотрел на меня.
— Ничего. Давайте лучше поедим? Думаю, вы не ели нормально.
— Ох, прости. — Дядя покорно кивнул.
Он позволил мне воспользоваться кухней и приготовить его любимое блюдо. Конечно, это было сладкое вермонтское карри. На кухне было чисто, так как сюда явно давно никто не заходил.
Я принесла в гостиную тарелки с карри, салатом и супом с яйцом и позвала дядю. Перед едой я попросила его умыться и побриться, потому дядя послушно направился в ванную. Трикотажный костюм, в котором он спал, тоже засалился, так что я попросила поменять и его; дядя переоделся в такой же.
Когда он пришел, я завопила: его рот был в крови.
— А? Что? — растерявшись, спросил дядя. Он приблизился ко мне, но я продолжала кричать:
— Кровь! Кровь!
— А, похоже, порезался. Давно не брился, — лениво протянул дядя, вытер рот салфеткой и, глянув на нее, выдал: — Ох, ужас какой.
— Просто в зеркало надо смотреть!
— Просто я не хотел видеть свое жуткое лицо.
Похоже, он сам понимал, что выглядит кошмарно. Но я оставалась бдительной, потому что все равно невозможно было понять, как он поступит.
Наконец мы сели за стол. Взгляд дяди все еще был мутным, поэтому он автоматически клал еду в рот. Он ел мало. Но это лучше, чем ничего.
— Господин Сабу и остальные переживают. Скучают по вам и магазину, — передала я сообщение от господина Сабу дяде, пока ела чересчур сладкое для меня карри.
— Понятно. Виноват.
— Все ждут
