вас.
— Да.
— Я помогу вам, поэтому давайте вернемся в магазин?
— Да, я подумаю.
Он говорил абсолютно без каких-либо эмоций. Затем отложил ложку и сказал: «Спасибо, я наелся». Но он даже и половины не съел! Он все еще был слаб. Но так оставлять это нельзя. Я ведь обещала тете, что помогу дяде идти дальше. Но я не знала, что именно должна сделать. Все, что я могла, — это готовить, стирать и разговаривать с ним. Если бы он снова открыл магазин, то я бы помогла ему.
— Слушайте, дядя… — осторожно начала я.
— Да?
— Не говорите мне, что вы так и оставите магазин закрытым. Конечно, отдыхать важно. Но вы ведь только набираетесь сил, да?
Дядя явно удивился, услышав это. Однако его глаза сразу потускнели, и он опустил голову.
— Не знаю…
— Дядя…
— Я правда не знаю. Я все еще хочу заниматься этой лавкой. И прекрасно понимаю, что многие ждут, когда она откроется. Но мне очень тоскливо. Мы начинали вместе с Момоко. Я продолжал работать там во время расставания с ней, потому что знал, что она продолжает жить. Я хотел, чтобы она могла вернуться куда-то, если устанет и не сможет себе помочь.
Говоря это, он снова посерьезнел и периодически болезненно морщился.
— Но теперь мне тяжело находиться там. Магазин хранит слишком много воспоминаний. И они напоминают мне, что Момоко умерла. Я хочу, чтобы время застыло. Потому что если оно будет идти, то Момоко постепенно отдалится.
Дядя взглянул на настенные часы в углу напротив меня. Их еще использовали при дедушке, и они до сих пор четко отмеряли время. Казалось, что дядя остановит их стрелки. Но я не могу ему этого позволить. Я медленно начала:
— Я понимаю вас, дядя. Пытаюсь понять. Ведь я тоже очень любила тетю. Но так нельзя, и вы понимаете это. Время идет, мы продолжаем жить. Поэтому, как бы ни было тяжело, надо сделать хотя бы шаг вперед. — Мое сердце на мгновение сжалось, но продолжила: — Даже если придется оставить позади того, кого с нами больше нет.
— Такако…
Я говорила, глядя прямо ему в глаза, но он отворачивался. И все же я закончила:
— Вы не знаете, но вы многому научили меня, многое рассказали. Да, у меня в голове полный беспорядок, но я стараюсь подобрать такие слова, чтобы вы хоть немного поняли, что я хочу сказать. Вы научили меня говорить искренне.
Не знаю, слушал он или нет, но дядя продолжал смотреть в сторону. В конце он обреченно пробубнил:
— Да, я не знаю. Но мне и так хорошо…
***
Даже после этого лавка Морисаки так и не открылась вновь. Все, что мне оставалось, это поддерживать магазин в чистоте. Если надолго оставить старые книги в закрытом, непроветриваемом помещении, то они покроются плесенью, и их невозможно будет продать. Я хотела открыть магазин сразу же, как только дядя решится на это. Тетя Момоко наверняка тоже бы этого хотела.
По дороге домой после работы я заходила в лавку через служебный вход, пользуясь ключами, которые хранились у меня с того момента, когда я жила здесь. Оставленное на месяц без присмотра помещение было наполнено тяжелым затхлым запахом. В темноте я нащупала выключатель и включила свет: лампы сначала слабо замигали, но потом стало светлее. Из-за пыли я чихнула. Звук разнесся по всей лавке.
Первым делом я открыла окно, чтобы проветрить комнату. Потом подмела пол и протерла пространство между стеллажами и полом. Освещенный ослепительным белым светом магазин казался пустым и напоминал бункер. Находясь здесь, я почувствовала, как сердце наполняется тоской. Подушка по имени Дзиро тоже выглядела покинутой, потому что хозяин совсем ею не пользовался.
Место, которое так любил дядя и многие другие, было забыто и никому не нужно… От этого делалось больно.
Я поднялась на второй этаж и полила цветы, которые выращивала тетя. Из-за продолжительного отсутствия воды они совсем поникли. «Простите», — извинилась я перед ними и щедро налила воды каждому.
Я ушла из магазина после девяти. Сухой и холодный ночной воздух заставил меня поежиться. Пар от дыхания был удивительно белым.
Зима снова окутывала мир.
Люди уходят, а времена года продолжают сменять друг друга. Всегда. Что-то настолько очевидное теперь казалось таким непонятным.
«Я еще вернусь», — обернувшись, мысленно сказала я магазину и пошла домой.
***
— Такако, ты молодец, — похвалил меня Вада во время телефонного звонка. В последнее время я тоже чувствовала себя подавленно. Вада заботился обо мне, хоть мне было немного неловко.
— Но он совсем меня не слышит. Как же быть…
И правда: как заставить дядю двигаться дальше, как того хотела тетя?
— Что поделать. Господин Морисаки потерял самого близкого человека. Не хочу так говорить, но если бы я вот так же не смог больше увидеть тебя, то бросил бы все.
Когда Вада сказал это, я представила обратную ситуацию. От одной мысли об этом в глазах потемнело. Да, мне было грустно, что тети больше нет, но моя печаль не шла ни в какое сравнение с той, что испытывал дядя. В тот день, когда я была у него, очень высокомерно было с моей стороны сказать, что я понимаю его. Для дяди тетя Момоко была как Кадзуэ для Оды Сакуноскэ.
— Для дяди лавка — это символ тех дней, которые он провел вместе с тетей Момоко.
«Там слишком много воспоминаний». Я вспомнила, с каким видом произнес эти слова дядя. Наверняка там целый пласт воспоминаний — и грустных, и счастливых.
— Пока ему невыносимо воспринимать то время как ушедшее, — сказал Вада. — Но однажды, я уверен, он поймет, что это место важно именно из-за того, что там хранятся воспоминания. До этого момента, Такако, ты должна только верить и ждать.
— Да, только это и остается.
С тех пор я каждые несколько дней выкраивала время, чтобы зайти в магазин. Но все, что мне нужно было сделать, — это проветрить комнаты, навести там чистоту и проверить, не завелась ли плесень. Но так магазин был готов к открытию в любой момент.
Однажды ко мне присоединилась Томо. Честно говоря, находясь в магазине вечером, я тоже многое начинала вспоминать, и мне становилось тяжело. Поэтому я была невероятно благодарна за то, что она пришла.
Вдвоем мы справились с уборкой меньше чем за полчаса. Томо воодушевленно предложила разобрать книги на втором этаже, но так как из-за этого она могла пропустить последний поезд, то мы решили отложить это на следующий раз. К тому же Томо какое-то время приглядывала за
