class="p">– Ну, в некотором роде, я представляю здесь интересы папуасов Берега Маклая. Хотя и в родных местах давно не бывал. Однако связи с ними стараюсь не терять. Как видите, меня вполне можно считать продуктом австралийской колонизации Папуа Новой Гвинеи. Окончил сначала миссионерскую школу, потом здешний университет. Имею неплохую работу.
– Короче говоря: «Жизнь удалась»!
– Так, да не совсем, – посмеявшись шутке Николая, продолжил папуас. – Жизнь-то, несомненно, удалась, да только несвоевременные мысли покоя не дают. Ещё во время учебы в университете проникся я левыми идеями и вот теперь хочу создать движение за отделение полуострова Папуа от Австралии. Вернее, оно уже существует. Но в достаточно скромных объемах. Да и в текущий момент, когда Новая Гвинея, натурально, переполнена австралийскими войсками, поднимать какой-либо вопрос о независимости, по-моему, будет нецелесообразно. Зато после войны… Вот с этой целью мы и хотим заручиться поддержкой Советского Союза. Ваше же государство поддерживает всех угнетенных?
– Да.
– Поэтому мы на него и рассчитываем. Но и сами готовы прийти отнюдь не с пустыми руками. В обмен на обещания будущей поддержки, я готов сообщать вам некоторые подробности боевых действий, ведущихся сейчас на Берегу Маклая. Как уже говорилось, связи с родными краями у меня сохранились прочные.
– Ну, знаете, уважаемый! Такие вопросы, вот так просто – с кондачка, не решаются! Нужно подумать, посоветоваться с соответствующими товарищами.
– А я вас никуда и не тороплю. Давайте договоримся следующим образом. Встретимся через неделю, ровно в полдень, у Музея естественной истории. Я там частенько бываю. Да и вы, надеюсь, за это время, уладите все вопросы с вышестоящими инстанциями…
По здравому размышлению, на очередную встречу с Иеремией, Николай решил все-таки пойти. Да и в самом деле, чем он рискует? Даже если это провокация австралийских спецслужб. Ну, вышлют со скандалом, только и делов! Все равно, никакой особой ценности, для Москвы, его теперешний статус не представляет. Так, рядовой наблюдатель и не более того. Ну, не источник же в Генштабе! Зато, в случае удачи, и в самом деле появится реальная возможность раздобыть сведения о боевых операциях австралийской армии. Чем черт не шутит!
После провала попытки захватить Порт-Морсби и неудачного сражения в районе Буна-Гона, японцы медленно откатывались на запад вдоль северного побережья Новой Гвинеи, теснимые, со всех сторон, австралийцами и американцами. И пусть сопротивлялись они отчаянно, однако, с явной очевидностью, сказывались большой численный перевес и техническое превосходство союзников. Весь 1943 год превратился для Японии в череду сплошных поражений. Не изменилась ситуация и в новом – сорок четвертом. Весной война докатилась и до затерянного в джунглях побережья, в свое время исследованного Николаем Николаевичем Миклухо-Маклаем и с тех пор носящего название Rai Coast (якобы, от искаженного папуасами словосочетания «Русский берег»). Главный здешний порт – Маданг, австралийцы эвакуировали вскоре после японской атаки на Перл-Харбор. Сначала, в декабре 1941 года, вывезли морем всех женщин и детей, а потом и остальных белых поселенцев. Однако японцы, до поры, до времени, оставили Маданг без особого внимания.
Лишь ровно год спустя – в декабре сорок второго, здесь высадилось по батальону из 21-го и 42-го пехотного полков. С тех пор, силы противника в этом районе медленно, но неуклонно росли. В апреле 1943 года в Маданге появились военнослужащие 20-й и 41-й пехотных дивизий, вкупе со штабными службами всей 18-й японской армии. Сюда же откатывались и остатки неприятельских подразделений, потерпевших поражение в сражении за хребет Шагги-Ридж. В первую очередь, это относилось к серьезно потрепанному 78-му пехотному полку. Вскоре, к нему присоединилась и отступавшая вдоль побережья 51-я пехотная дивизия. Японцы принялись спешно укрепляться на «Русском берегу» в тщетной надежде воспрепятствовать дальнейшему продвижению союзников.
Со стороны австралийцев им противостояла 11-я пехотная дивизия, только недавно, в рамках плановой перегруппировки войск, сменившая 7-ю. Поспешный отход японцев позволил её передовым частям преодолеть обрывистые и поросшие лесом склоны горного хребта Финистер и спуститься к населенному пункту Богадим. В авангарде дивизии двигались два батальона 15-й пехотной бригады – 57/60 и 58/59. Тяжелые погодные условия, густой тропический лес и сильно пересеченная местность, изобиловавшая оврагами, реками и ручьями, позволяла действовать лишь небольшими патрулями. Коммуникации австралийцев растянулись. В «Военных дневниках» обоих батальонов, то и дело, встречаются записи, типа: «Рота «C» занималась переноской рационов (боеприпасов, раненых и т.д.)». Ночевали солдаты во временных палаточных лагерях. О каких-либо более основательных укрытиях, в условиях преследования противника, речь, разумеется, даже не шла.
Японцы же, напротив, повсеместно старались использовать все особенности этого сложного рельефа для укрепления собственной обороны. Они перекрывали любые, мало-мальски проходимые тропы и подступы к переброшенным через речки и расщелины мостам, сильными опорными пунктами. Вот обнаружение и, по возможности, уничтожение их и входило в первостепенную задачу австралийских патрулей. Так, 22 марта 1944 года, в 15.00, в очередную разведку отправились шестнадцать человек из роты «C» пехотного батальона 57/60 под командованием лейтенанта Аткинсона. Выступив из лагеря, они двинулись на север по тропе, проходившей вдоль ручья Минджим. Время в пути составило около трех часов. Незадолго до вечерней стоянки, силы патруля уменьшились на два человека. Одного из солдат свалил приступ малярии и его, в сопровождении товарища, отправили обратно.
Переночевав во временном лагере, австралийцы двинулись дальше. В 08.20 их передовая партия осторожно приблизилась к первой линии японских укреплений. Ими оказались четыре совершенно пустых бункера. Да, будь у противника побольше людей, то он вполне мог бы устроить союзникам достойную встречу! Пятьдесят минут спустя показалась и вторая линия вражеской обороны. Вот как раз она, в отличие от предыдущей, была занята неприятелем. Судя по лежавшей вокруг дымившей кухни посуде, гарнизон этих бункеров составлял около двадцати человек. Аткинсон знаком приказал своим подчиненным остановиться и отправил вперед группу разведчиков из четырех солдат, вооруженных автоматами и ручным пулеметом «Брен». Те проползли к точке, откуда открывался наилучший обзор на кухню и суетившихся подле неё японцев. По-видимому, их появление так и осталось незамеченным. Установив свой «Брен», австралийцы немедленно открыли огонь, усилив его ещё и очередями из пистолетов-пулеметов системы Оуэна. Четверо японцев были убиты на месте, остальные поспешно укрылись в траншеях и за деревьями. Обстрел продолжался около сорока минут. В 09.50 разведчики отступили к основной части патруля. Вслед им, срубая ветви и верхушки деревьев, тотчас застучал японский станковый пулемет «Тип 97» за неторопливый темп стрельбы, прозванный австралийскими солдатами «дятлом». Однако огонь велся не прицельно и патруль Аткинсона в этом столкновении потерь не имел.
Помимо проведения собственных разведывательных мероприятий, существенным подспорьем для союзников были и сведения о
