Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
в деревне», «Дом, сруб».
Так что «дачная драматургия» недавнего времени мне кажется не уходом от социальной проблематики, а первым и очень важным к ней приближением. Обновление искусства на каждом этапе его становления связано с тем, что в сферу наблюдения художника попадают темы, прежде казавшиеся или незначительными, или, напротив, табуированными.
Начало нового периода, его младенческое состояние связано с поисками новых идей, связей, самообнаружением Жизни. Если золотая жила иссякла, надо искать ее в другом месте, пробиваться к ней, не пугаясь того, что первое время будет мало золота добываться. Вот только мишуру и подделку выдавать за чистое золото не стоит. Что золото рано или поздно находится, об этом свидетельствует вся история мировой культуры, для которой XX век нашего летоисчисления, верится, будет не последним. Но скорость прохождения нового маршрута зависит и от ЛИЧНОГО участия каждого в ОБЩЕМ деле, и от того, насколько быстро мы освободимся от груза дурных привычек, от сора и от способности усвоить истинные традиции, без опоры на которые подлинное не творится. Мы находились на узловой станции истории театра, а сколько мы на ней простоим, куда и как пойдем, от кого как не от нас зависело в этот период?
Но в 1884 году Ермолова сыграла Иоанну в «Орлеанской деве», образ, исполненный пафоса, трагического подъема. В 1883–1884 годах усилиями многих, и прежде всего Савиной, было создано Русское, а ныне – Всероссийское театральное общество. Наконец, в январе 1885 года произошло событие, заслуживающее быть упомянутым, хотя тогда прошло бесследно: некий молодой купец Алексеев впервые выступил на сцене под псевдонимом Станиславский. Люди делали свое дело, которое превращалось в Историю, приводило к подлинным большим переменам. И нам это завещали.
Часть шестая. Время, место, действие
1984–1985
Глава I
Дух века требует важных перемен и на сцене драматической.
А. Пушкин
В обзоре театрального сезона я отметил в качестве характерной тенденции обращенность наших театров к прошлому (классика, историческая пьеса) и почти полное отсутствие сколько-нибудь заметных спектаклей о современности. Что в этом смысле дал сезон 1984–1985 годов? Является ли он зеркальным отражением предыдущего или прямой его противоположностью, какие тенденции сохранились и какие новые обнаружились? Наконец, какие предположения можно сделать относительно следующего этапа в развитии театра – ведь критик, обращенный к текущему потоку современности, не может не задумываться о будущем, представляя себе и читателю общее направление сегодняшнего искусства. «Футуризм» критика – не самоцель, а профессиональная обязанность, это не шаманство, не гадание на кофейной гуще, а прогноз театральной погоды, основанный на анализе всей совокупности театральных фактов современности в сочетании с историческими аналогиями, с изучением явлений из смежных рядов – литературы, кинематографа, с наблюдениями социологов, философов, наконец, с собственной погруженностью в «живую жизнь».
Мы ругаем синоптиков, когда их прогнозы расходятся на три-четыре градуса, и принимаем как должное сбывшиеся предсказания. Не так ли и критиков корят за неточность предположений, и это при том, что у нас нет специальных приборов для изучения направлений наших театральных ветров и облаков, театральных бурь и штилей, заморозков и оттепелей, а ведь искусство – явление куда менее прогнозируемое, нежели прихоти погоды. И все же вопреки скептикам критик вновь и вновь берется за летопись современности в сопоставлении с прошлым, в ожидании будущего.
Глава II
Удельный вес классики в сезоне середины 80-х годов не уменьшился, а даже чуть увеличился – почти два десятка названий появились на афише театров Москвы в сезоне 1984–1985 годов. Но какой контраст с минувшими годами! В формировании репертуара появились тенденции, которые не были характерны для минувших лет.
Если до недавнего времени московские театры с упорством, достойным лучшего применения, найдя одну-две классические вершины, стремились обойти ее со всех сторон, насаждая дух дурного и неплодотворного соперничества, дух отталкивания от современника и предшественника, то 1984 год ознаменовался рядом репертуарных открытий.
Московские зрители познакомились с явлениями мирового репертуара, доселе им неизвестными или давно не шедшими на сцене. Гоцци и Мопассан, Дюма и Метерлинк, Бунин и Цветаева – имена, прочно вошедшие в обиход культурного читателя, но для зрителя они едва ли были не в диковинку. Конечно, любители оперы хорошо знают сюжет «Дамы с камелиями» благодаря «Травиате», но кто, кроме театральных старожилов, помнящих знаменитый мейерхольдовский спектакль, видел «Даму с камелиями» в драматическом театре, вплоть до премьеры в этом сезоне ЦАТСА? А кто из москвичей, выросших на мхатовской «Синей птице», знал, что у Метерлинка есть «вторая серия» про Тильтиля – пьеса «Обручение», пока к ней не обратился Театр им. Пушкина?
Да и названия большинства других московских «классических» премьер способны вызвать ассоциации с прежними опытами их истолкования лишь у историков театра и старожилов. Конечно, «Рюи Блаз» Виктора Гюго – хорошо известное в истории литературы явление, но на сцене Москвы эта пьеса последний раз была поставлена Малым театром в 1949 г. с Николаем Анненковым в роли Рюи Блаза и Михаилом Царевым в роли Сезара де Базана, так что премьера МТЮЗа возвращала на сцену давно известное, но прочно забытое произведение.
Конечно, имена Достоевского, Льва Толстого и Тургеневa, не говоря уж об Островском и Горьком, – не новость в репертуаре. Но опыт театрального воплощения романа Тургенева «Накануне», показанный Малым театром, могут вспомнить лишь те зрители, что видели этот роман, поставленный в Театре им. Вахтангова в 1948 году. Последняя постановка «Плодов просвещения» на московской сцене – один из лучших спектаклей МХАТа той поры – состоялась в 1951 году. Правда, спектакль шел долго, а все же вряд ли большинство зрителей премьеры Театра им. Маяковского хорошо помнят тот спектакль.
Пьеса Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» вообще не частый гость в театре, а в Москве не шла 30 лет, так что обращение к ней Театра им. Гоголя в 1984 году – своеобразный юбилей. В 1956 году Театр им. Моссовета поставил повесть Горького «Трое», через два года вахтанговцы показали премьеру «Идиот» Достоевского, и вот спустя более четверти века к этим произведениям обратились Московский театр им. Станиславского и ЦАТСА. Словом, набившая оскомину фраза «Новое – это хорошо забытое старое» имеет прямое отношение к только что сказанному и лишний раз напоминает, что банальная истина не перестает быть все же истиной.
Уже простой перечень этих «театральных фактов» позволяет сделать некоторые выводы относительно причин и следствий такого репертуарного поворота московских
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
