ответ.
– Проигравший допивает свое пиво одним глотком? – предложил он.
– Идет.
Люк скомандовал: «Начали!» – и мы побежали друг на друга. Я раскрутил лассо над головой и нацелился Густу на ноги. Но когда бросил лассо, он через него перепрыгнул и тут же, пробегая мимо меня, бросил свое. Я хотел тоже перепрыгнуть – а вместо этого впрыгнул прямиком в веревочную петлю. Густ тут же дернул. Я споткнулся и полетел носом вниз.
– Два очка! – объявил Брукс.
– Спасибо, кэп! – отозвался я, лежа на земле и глядя в небеса, голубой цвет которых уже сменялся розовым.
Я сел и выпутался из веревки Густа. Брат протянул мне руку и помог встать.
Я отошел к Бруксу; тот протянул мне пиво и напомнил, что проигравший должен выпить все одним глотком.
Следующими соревновались Брукс и Дасти. Дасти удалось обвить ногу Брукса веревкой, но тот, быстрый как молния, в тот же миг заарканил Дасти за обе ноги и отправил в нокаут.
Что ж, по крайней мере, мы с Дасти тоже получили очко.
Когда настал черед мне выходить против Брукса, он объявил:
– Проиграешь – расскажешь, что там у тебя с Адой.
– С этой дизайнершей? – переспросил Дасти.
– Да ничего у нас с ней… – начал я, но Брукс меня прервал:
– Вот это я знаю наизусть! «Ничего у меня с ней нет!» – как же, я тоже всем так отвечал… – Он пожал плечами. – И тоже врал.
Только у меня с ней и правда ничего такого нет! Хотя… хорошо, буду честен. Кое-что у нас с Адой, конечно, происходит. Но не знаю ни что это, ни приведет ли оно туда… туда, куда мне бы хотелось.
Так что, строго говоря, и рассказывать-то не о чем.
– Ладно, – согласился я.
Разница между Бруксом и Густом – в том, что Густ меньше чем на чистую победу не согласен, а Брукс тоже настроен на выигрыш, но готов в процессе уступить несколько очков, убаюкав противника ложным ощущением безопасности. Так вышло и на этот раз. Обвив лассо вокруг его ног, я расслабился – и это оказалась большая ошибка. Сосредоточившись на том, чтобы свалить его на землю, я совсем выпустил из виду, что он-то свой бросок еще не сделал. Брукс не целился мне в ноги. Вместо этого бросил лассо прямо передо мной, а как только я ступил в петлю, дернул – и я полетел кубарем.
Опять.
Любимый его прием – и каждый раз я на это попадаюсь!
Правда, сам он тоже упал, но все равно очков получил больше.
Оба мы валялись на земле, и Брукс хохотал, держась за бока – тем сердечным, раскатистым смехом, который с тех пор, как они с Эмми сошлись, я стал слышать намного чаще. Потом мы оба встали и отправились на лужайку перед домом, чтобы присесть и передохнуть.
– Ну что ж, Уэст, – сказал он. – Давай колись.
Мы сидели у кострища, пока что холодного. Быть может, разожжем огонь после заката.
– Не знаю, что сказать, парни, – начал я, запустив руку в волосы. – Ну… она мне нравится.
– Это мы уже поняли, – не преминул заметить Густ.
– А ты ей? – поинтересовался Дасти.
Я ответил: «Наверное…», а Брукс одновременно со мной: «Конечно!» Дасти переводил взгляд с меня на него и обратно.
– Я их поймал у себя в баре, – сообщил Брукс. – Забились в темный уголок и обжимались, как подростки.
Господи Иисусе! А еще говорят о старушках-сплетницах!
Нет, пожилые дамы у нас в Мидоуларке любят почесать языками. Хэнк, папаша Тедди, тоже в этом деле мастер. Но Люк Брукс им всем даст фору! Просто чудо, что ему удавалось так долго держать в секрете свой роман с Эмми – у него же вообще рот не закрывается!
– Тогда я ее еще совсем не знал, – сказал я. – А теперь знаю, и… да, она мне нравится. Очень. Она веселая, остроумная, работает с душой. И – да, кажется, я ей тоже нравлюсь. Но она не хочет, чтобы я ей нравился, вот в чем беда.
– Фу ты ну ты! – только и сказал Дасти.
Я взглянул на Брукса.
– Как ты это сделал?
– Ты о чем? Что я сделал? – не понял Брукс.
– С Эмми. Раньше вы оба друг дружку терпеть не могли. Что изменилось?
Брукс расплылся в ухмылке – той дурацкой ухмылке, что теперь озаряла его физиономию, как только заходила речь об Эмми.
– Да все, – ответил он. – Все изменилось в тот день, когда Эмми вернулась домой. А как это вышло… ну, мне кажется, мы с ней, сами того не понимая, начали понемногу отдавать друг другу себя. А потом поняли, что хотим сохранить себя друг у друга. Навсегда.
Густ задумчиво смотрел на Брукса. Узнав, что лучший друг сошелся с его любимой младшей сестренкой, поначалу Густ принял это в штыки. Мне кажется, не потому, что не хотел видеть их вместе – скорее, просто разозлился, что двое самых дорогих ему людей сочли нужным врать и прятать от него свои отношения.
Так или иначе, поначалу Густ пришел в ярость. Из стычки Брукс вышел с подбитым глазом, а Густ – с чувством вины, от которого, кажется, не избавился и по сей день.
– Пожалуй, поворотный момент был, когда я повез ее в свое секретное место, – добавил Брукс. – Может, и тебе что-нибудь такое сделать?
– Погоди-ка, – прервал его Густ. – У тебя есть какое-то секретное место? Где это?
– Если я расскажу, оно перестанет быть секретным, – парировал Брукс.
– Но Эмми о нем знает! – настаивал Густ, похоже, непритворно обиженный.
– Ну да, и что?
– А почему тогда мне нельзя?
– Густ, потому что это секрет.
– Но я же твой лучший друг! – рявкнул брат, сложив руки на груди.
Боже, помоги мне вытерпеть их обоих!
– А Эмми – моя любовь! – отрезал Брукс, смерив Густа уничтожающим взглядом.
С этим даже Густу было трудно спорить. И все же он проворчал:
– Все равно я имею право знать, что там у тебя за секретные места!
– Прошу прощения, что прерываю этот концерт двух любящих сердец, – вмешался Дасти, – но мы вообще-то говорим о Уэсте.
Он кивнул мне, и Брукс с Густом вдруг тоже вспомнили, что я здесь.
– В самом деле, – сказал я. – Вообще-то мы обо мне говорим.
– Хочешь совет? – спросил Дасти.
Дасти хороший парень, хоть и перекати-поле – так что я кивнул.
– Если ты ей не нравишься, значит, не нравишься, тут уж ничего не поделаешь. Придется с этим смириться. – Я понимал, о чем он, но был на девяносто девять процентов уверен,
