дом и сад великолепные. Но купель вне конкуренции.
– Я тоже так считаю, – Гис сказал это без бахвальства, просто констатируя факт. – Но я и не ставил этим двоим задачу сделать что-то наподобие моего замка в горах – мне просто было нужно неприметное убежище на время моего изгнания.
– У вас есть замок? – округлила глаза Лайнесс.
– Разумеется, – возмутился Гис. – Ты же не думаешь, что эта лачуга – мой дом? Так как на время изгнания мои силы несколько ограничены, я решил не облегчать задачу тем, кто жаждет развеять меня в вечности, и залег на дно. К тому же мне нужно было обосноваться именно в этой стране.
– Почему? – полюбопытствовала Лайнесс.
Гис пристально посмотрел на девушку, не спеша с ответом. Он медленно отодвинул стул, галантным жестом приглашая ее присесть. Лайнесс подчинилась, а демон так же молча придвинул ее стул к столу.
Лайнесс заметила, что стол прекрасно сервирован, серебро начищено до блеска, а бокалы для вина уже наполнены.
– Когда чума накрыла полмира, усыпав землю трупами, несколько далеких, малонаселенных мест практически не пострадало. И пока одни приходили в упадок, другие расцветали, что вполне закономерно. Разумеется, такие, как я, не боялись чумы. Я обосновался здесь, потому что сюда стали стягиваться оборотни, а я давно охочусь на желтоглазых, – наконец ответил Гис.
– Гис, а почему…
– Лайнесс, – вежливо перебил ее демон. – Давай выпьем вина, и ты насладишься ужином, который я приготовил. Мы успеем все обсудить.
Гис взял свой бокал, в кои-то веки решив, что выпьет вина Анжело, а не бренди, и подал кубок девушке.
– Мы что-то отмечаем? – Лайнесс аккуратно взяла кубок из его рук, слегка коснувшись своими пальцами пальцев Гиса. Почему-то опять стало неловко.
– Твою победу в нашем споре, – усмехнулся Гис, делая большой глоток.
Лайнесс последовала его примеру, осторожно пробуя вино. Оно оказалось таким восхитительным, что девушка сделала еще несколько глотков и зажмурилась от удовольствия.
– Тебе нравится? – спросил Гис, хотя знал, что вино Анжело не могло не понравиться. Даже он его оценил, хотя никогда не понимал пристрастия аристократов к этой кислятине.
– Очень вкусно, спасибо.
Гис удовлетворенно кивнул и снял серебряную крышку с тарелки, которая стояла перед Лайнесс. На ней было ароматное блюдо, названия которого Лайнесс не знала. Но оно выглядело так красиво, что неловко было пробовать.
– Как называется это блюдо? – полюбопытствовала Лайнесс, отметив, что Гис, вопреки своей привычке, сел не на столешницу, а на соседний с ней стул. Перед ним не было ни тарелок с едой, ни приборов, только кубок с вином.
– Не знаю, я его придумал, – небрежно пожал плечами Гис. – Сегодня я готовил впервые, но это должно быть вкусно для тебя. Я часто изготавливаю яды, так что у меня хорошо развито обоняние и идеальное чувство пропорций.
– Впервые готовил ужин? – переспросила Лайнесс, осторожно накалывая на вилку кусочек мяса.
– И даже магию не применил. Была, конечно, мысль добавить яд и проверить, сработает ли он на аномальном оборотне, но я решил сегодня обойтись без экспериментов.
Лайнесс едва не подавилась, услышав, как он запросто рассуждает о том, что думал ее отравить. Гису пришлось похлопать ее по спине, чтобы она перестала кашлять.
– Пожалуйста, не надо испытывать на мне яды, – тихо попросила Лайнесс, оборачиваясь к нему.
– Не стану, – как-то по-мальчишески фыркнул Гис, не скрывая искры озорства в глазах. – А даже если бы и стал, тебе не о чем переживать – я не допущу, чтобы ты пострадала. Так как тебе ужин?
– Уверена, такое мастерство королевскому повару и не снилось, – живо поддержала разговор Лайнесс, радуясь, что они ушли от темы ядов.
– Да, это верно.
И, хотя Лайнесс смотрела в тарелку, Гис все равно заметил, что она поджала губы, услышав его ответ.
– Лайнесс, ты можешь говорить мне все, что хочешь.
– Озвучивать все мысли опасно. Особенно такому, как ты.
Лайнесс сказала это тихо, но очень отчетливо, а потом подняла взгляд от тарелки и уставилась на демона, ожидая его реакции.
– Понимаю. Наше знакомство, скажем так, было не слишком удачным. Поэтому ты боишься сказать, что считаешь меня самодовольным, когда я прямо говорю: «да, королевскому повару и не снилось готовить так, как я», верно?
– Все-таки читаешь мои мысли?
– Нет, у меня нет этой способности. Но я хорошо считываю эмоции, – сказал Гис, наполняя свой опустевший кубок. – Пульс, мимолетные жесты, дыхание – все это выдает тебя. Тебе не хватает навыков, чтобы скрывать свои мысли и страхи, так что лучше просто говори, что думаешь.
Фиолетовые глаза так пристально смотрели, что у Лайнесс закололо сердце. Она испугалась, что демону придутся не по вкусу ее слова. Вдруг это очередная игра, правила которой ей неведомы? Правда никогда не доводила никого до добра.
И все же Гис сам ее попросил.
Лайнесс отложила приборы в сторону, а потом глубоко вдохнула и выпалила:
– Я считаю тебя очень самодовольным, даже зная, что у тебя за плечами целая вечность и простым смертным с тобой не тягаться.
– Неплохо, лапушка. – Гис приподнял свой бокал в знак одобрения. – Ты сказала правду, несмотря на страх. Сердце бьется, как у перепуганного зверька, но это шаг к успеху. Вспомни, с каким жаром ты спорила со мной в лесу, защищая тех жалких бродяг и честь своей няньки, и пытайся всегда говорить так же смело. Мне это нравится.
– В тот раз я разозлилась и не думала о последствиях, – нахмурилась Лайнесс. – Я слишком труслива, чтобы говорить то, что думаю, и слишком неумела для того, чтобы скрывать свои эмоции и мысли. Я бы хотела научиться прятать их за непроницаемым выражением лица. Как ты.
Эта правда далась ей легко и ощущалась горькой. Гис был прав – она всего лишь перепуганный крольчонок, запертый в клетке с опасным зверем, который сегодня добр и кормит ужином, а завтра может выкинуть что-то жуткое.
– В тебе есть храбрость, Лайнесс, я чувствую это. И, поверь, она проявится, когда придет время. В тот миг, когда обстоятельства заставят выбрать между смелостью и трусостью, уверен, ты выберешь первое. А что до навыков скрытия своих мыслей и чувств от других… Я мог бы, но я не стану тебя этому учить.
– Почему? – вырвалось у Лайнесс раньше, чем она подумала, стоит ли вообще об этом спрашивать.
Гис на минуту замолчал, вспоминая, как обучал своих первых некромантов, в том числе и Люсиэллу. То, о чем спрашивала Лайнесс, было основой основ. Его слуги должны были уметь скрывать все эмоции, сохраняя невозмутимое выражение лица в любой ситуации.
Гис ломал своих некромантов на части и собирал заново, высекая, как скульптор из камня, нечто совершенное. После его обучения они становились иными. Несгибаемыми. Безжалостными. Но за все в этом мире приходилось платить, и цена за подобное хладнокровие была высокой. То, что делало их живыми, во время обучения умирало.
А Гису нравилось то, какой теплой и живой была Лайнесс. Он бы не хотел, чтобы она стала похожей на Люсиэллу, хотя и сам не мог объяснить себе почему.
– Тебе это ни к чему, лапушка, – отшутился Гис. – Ты очаровательна в своих эмоциях и краснеющих от смущения щеках.
Лайнесс поспешно схватила кубок, пряча за ним свои стремительно алеющие щеки. Она жадно глотнула вина, надеясь остудить их, но
