тщетно. Слова Гиса о том, что она очаровательна, звенели у нее в голове.
– Почему ты не ешь?
Он так неожиданно приблизил свое лицо к ее лицу, что Лайнесс замерла, как статуя. Она смотрела в его большие красивые глаза, обрамленные черными ресницами, и думала, что они неповторимы.
– В твоих глазах будто танцует фиолетовый огонь, – выдохнула Лайнесс, не скрывая восхищения в голосе.
И, только сказав это, она поняла, что не просто проигнорировала вопрос, который задал демон, так еще и комплимент ему отвесила. Лайнесс встрепенулась и схватила дрожащими от волнения руками приборы, принимаясь за еду, хотя аппетита не было и в помине.
– В твоих глазах будто расплавили золото.
Лайнесс продолжала есть, не чувствуя вкуса, стараясь не показать своего замешательства, хоть и знала, что это бесполезно. Гис читал ее, будто открытую книгу. Видел насквозь, оставаясь для нее загадкой.
Он ненавидел оборотней и презрительно называл их желтоглазыми. С чего вдруг комплименты? Можно подумать, ему нравятся ее глаза.
– Можно подумать, тебе нравятся мои глаза, – хитро улыбнулся Гис.
Лайнесс который раз за вечер подумала, что он читает ее мысли. Как он мог постоянно угадывать, о чем она думает, почти слово в слово?
– А тебе нравится смущать скромных девушек? – попыталась защититься Лайнесс.
– Мне нравится смущать тебя, лапушка. Это забавно.
Лайнесс опять уткнулась в тарелку, чтобы не видеть его самодовольную улыбку, и принялась остервенело жевать ужин, который, даже безнадежно остыв, был прекрасен на вкус.
Дополнив приятное ощущение сытости глотком вина, она собралась с силами, чтобы продолжить разговор.
– Вчера ты сказал, что, если я смогу преодолеть защиту тайника, ты расскажешь, что в сундуке…
– Проверяешь мою память, Лайнесс? Я помню, что обещал тебе.
– Но вчера ты просто забрал перевязь и исчез, ничего не пояснив.
– Верно. Мне нужно было лично проверить, что стало с кругом после того, как ты вошла в него, а потом придумать новый тайник. И еще много чего сделать. В том числе смириться с проигрышем в нашем пари, – последнюю фразу демон произнес, особенно подчеркнув.
– Не умеешь принимать поражения?
– Я бьюсь до победы или до смерти, – просто ответил Гис. – Но в последнее время я стал размышлять, что проигрыш порой приносит более ценный опыт, чем легкая победа. Это изгнание дурно на меня влияет: я стал много философствовать и думать о том, что раньше казалось пылью в моей бессмертной жизни.
– В таком случае изгнание – тоже ценный опыт.
Лайнесс вдруг осознала, что чем дольше они с Гисом беседуют, тем проще ей делиться с ним своими мыслями. Она говорила, а Гис внимательно слушал и не смеялся над ней.
– Засунуть бы этот ценный опыт в глотки моим братьям и сестрам, – раздраженно буркнул Гис. – Ты хотела узнать, почему я так трепетно храню какую-то безделушку? Я расскажу тебе, лапушка. Я расскажу тебе намного больше, чем обещал.
Гис отвернулся от нее, уставившись в окно, за которым заметно стемнело.
– Много лет назад я был другим. Не тратил время на мелкую охоту на тех, кто слабее, в том числе и на оборотней. Тогда одно мое имя внушало желтоглазым страх, а я считал недостойным марать руки о слабаков. Я до сих пор считаю, что войной нужно идти на тех, кто равен тебе, либо на тех, кто сильнее. В победах, добытых кровью, больше ценности, чем в угнетении тех, кто не может достойно ответить. Да, Лайнесс, у меня есть своего рода честь, но не все аристократы круга разделяют мое мнение. Мой брат Нуар всегда считал, что чем грязнее игра, тем слаще приз. Ублюдок! Пока остальные создавали нечто стоящее, приручая хаос и придавая ему форму, Нуар пошел мерзким путем и создал оборотней. По сути, он заколдовал людей так, что они стали сильнее, и при этом привязал к себе их души. Так он получил армию рабов, не заключив ни единой сделки. А потом выяснилось, что оборотни размножаются, совсем как люди, и их потомство по умолчанию подчиняется Нуару. Я раньше всех понял, что такими темпами рано или поздно оборотни вытеснят людей как более совершенная форма и все живые на земле станут слугами Нуара. Тогда я придумал заклинание и проклял весь род желтоглазых, привязав их силу к фазам луны и лишив возможности обращаться по собственному желанию. Это сделало их более уязвимыми, и Нуар, разумеется, обиделся. Ведь я не позволил его отродьям заполонить весь земной мир, а ему обзавестись армией, с которой он мог бы пойти войной на круг тринадцати и захватить преисподнюю. Нуар объявил мне войну. Часть круга встала на сторону Нуара, часть на мою, но по большому счету никто ничего не делал, зато все с интересом наблюдали, как мы с Нуаром топим друг друга в крови, магии и грязи. Ты замечала, лапушка, что, если не считать дождливой погоды, я не люблю грязь и сырость?
Гис так резко обернулся к ней, что Лайнесс едва не подскочила на стуле от неожиданности. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы кивнуть в знак согласия.
– Я заметила. Ты каждый день оставляешь мне новую одежду и обувь, в поместье ни пылинки, ни паутинки, даже в подвале. А ты… ты всегда выглядишь идеально.
– Бойня демонов страшнее, чем то, что ты можешь себе представить. Грязь и кровь – лучшее, в чем я лежал, пока бился с Нуаром. Вообще-то я не брезгливый, но в мирное время наслаждаюсь чистотой и стараюсь окружать себя красивыми вещами. Так я понимаю, что не нахожусь на войне.
У Лайнесс пересохло в горле. Она не ожидала таких откровений, но верила всему, что говорил Гис. Она готова была поклясться, что он не врет ей.
– Война с Нуаром была долгой? – тихо спросила она.
– Очень, – кивнул Гис. – У него всегда была многочисленная армия. К тому же этот засранец, как и я, хорош в магии. – Прочитав немой вопрос в удивленных глазах Лайнесс, Гис решил пояснить: – Каждый из тринадцати аристократов имеет особый талант. Кто-то видит будущее, кто-то сводит с ума одним взглядом, а я изобрел магию, научившись с помощью заклинаний придавать хаосу нужную мне форму. Нуар тоже освоил это искусство, притом лучше остальных, поэтому мне биться с ним сложнее, чем с другими.
– Круг демонов может творить невероятные вещи…
– Ты аномалия, которая вчера пробралась в мой тайник, – с улыбкой заметил Гис. – Ты тоже творишь невероятные вещи.
– Я – другое, – неловко сказала Лайнесс.
– А может, то же, что и я? Может, между нами не такая большая разница? – спросил Гис и сам удивился своим словам.
Он ведь сейчас серьезно подумал, что юная смертная с глазами цвета жидкого золота – потомок творений Нуара – ровня ему. Не просто ровня. Гис решил, что она достойна уважения, какого он никому и никогда раньше не выказывал.
– Между нами огромная разница. Я не ровня тебе, – смущенно сказала Лайнесс.
Гис ничем не выдал охватившее его изумление. Она будто прочла его мысли и ответила, пытаясь опровергнуть его размышления. Как ей это удалось? Как она смогла за считаные дни столько раз превзойти его ожидания?
– Лайнесс, – Гис произнес ее имя медленно, растягивая по буквам, будто пробуя на вкус, – если я что-то решил, назад дороги нет: теперь мы на равных. Я, как и обещал, буду защищать тебя от оборотней любой ценой. Я не привык
