я, в таком случае, мотивирую свое появление в Париже? Далековато от папуасов будет!
– Ну, это вообще проще пареной репы! Возвращением домой, Коля! В родимые пенаты, так сказать! Но не через США и Дальний Восток, а по северному маршруту. Вокруг Скандинавского полуострова. А попутно, транзитом – через Францию и Великобританию.
– Что ж, в логичности данной версии не откажешь. Но есть один изъян. Причем, весьма существенный. Я же ничего об этом самом Невё не знаю!
– Это не беда! Я, повторюсь, для чего здесь? Прямо сейчас в курс дела и введу. Первые попытки ассумпционистов проникнуть на территорию России датируются самым началом двадцатого века…
– Кого?!
– Ну, ассумпционистов. Ордена Успения Пресвятой Богородицы, если по-простому.
– А-а-а. Теперь понятно.
– Да. Так вот. Однако царское правительство смотрело на эти поползновения весьма неодобрительно. Главенствующей же религией, тогда, в стране считалось православие. А католики, хоть и стремились, на словах, объединить расколовшиеся давным-давно ветви христианской церкви, но не просто так, а под эгидой папы римского. Естественно, такое не могло понравиться ни нашим митрополитам, ни обер-прокурору Святейшего Синода! Вместе с тем, совсем запретить католическое служение на территории империи было нереально. В России, ещё со времен Екатерины II, в Поволжье и окрестностях Одессы проживало множество немцев-колонистов. Не говоря уже о прибалтийских землях. Помимо лютеранства, многие из них исповедовали ещё и католичество. Кроме того, не стоит забывать и о включенном в состав России, после раздела Польши, Царстве Польском. Католиков там тоже было предостаточно. Плюс, так называемые униаты. И всем требовались духовные пастыри. В самом деле. Ведь в то время, без священника, нельзя было ни заключить брак, ни зарегистрировать рождение ребенка, ни достойно похоронить умершего. В конечном итоге, после долгого и упорного сопротивления, царская администрация пошла на попятный и уступила настойчивым просьбам не православных верующих. Пусть и в достаточно скромных объемах, но все-таки.
В числе прочих ассумпционистов, появившихся в России, был и француз Эжен Невё, в монашестве принявший имя Пий (или, по-современному – Пи). Сначала, в 1906 году он приехал в Санкт-Петербург по приглашению благотворительного общества «Добрый пастырь», где исполнял обязанности капеллана. Однако в столице Невё продержался недолго. Основной из них стало то, что годом позже, в Донбассе (а если точнее – то в Макеевке), был, наконец, образован приход, куда потребовался толковый католический священник. Окормлять ему требовалось довольно внушительный штат инженерно-технических работников, как правило – выходцев из Франции и Бельгии, трудившихся на местных шахтах. Причиной же их появления, в свою очередь, послужило широкое проникновение иностранного капитала в экономику императорской России. Быстрыми темпами строились совместные, а то и принадлежавшие одним зарубежным хозяевам шахты, заводы и фабрики. Но если простых работяг вербовали из окрестных русских мужиков, то инженеры и техники, в основном, ехали из-за границы. И многие из них были людьми верующими. Вот для их нужд (и по их просьбам) и создавался приход в Макеевке.
Невё служил там вплоть до 1926 года. Конечно, после Октябрьской революции положение его, равно, как и остальных католических священников, разительным образом переменилось. СССР объявил себя светским государством, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Церковь оказалась отделена от государства и, если честно, влачила весьма жалкое существование. «Служители культа» (независимо от вероисповедания) подвергались репрессиям, а в стране развернулась невиданная по масштабу антирелигиозная кампания. Многие церкви и приходы закрывались, а их помещения реквизировались для нужд народного хозяйства. Церковные ценности изымались.
Деятельность же католического духовенства осложнялось ещё и тем, что за годы революции и гражданской войны в стране не осталось ни одного епископа. Кто умер, кто бежал (или оказался выдворен) за границу. Неоднократные же попытки новых епископов получить въездные визы не встречали понимания среди советского руководства. «Этого ещё не хватало! Сеять религиозную заразу! Ну, уж нет»! И тогда в окружении папы римского Пия XI решились на достаточно хитрый ход. Весной 1926 года, в Союз, по обыкновенной туристической визе был отправлен иезуит Мишель д’Эрбиньи, незадолго до этого тайно рукоположенный в епископы. То есть он, в свою очередь, получил право совершать хиротонию. Замысел теперь состоял в том, чтобы не отправлять епископов в СССР, а рукоположить их прямо на месте, из числа уже пребывающих в стране священников. Разумеется, в Народном комиссариате иностранных дел об этом даже не догадывались, а то бы не видать монсеньору д’Эрбиньи въездной визы, как собственных ушей! Всего, за две поездки в СССР, он возвел в сан четырех епископов, одним из которых и был отец Пи Эжен Невё.
Едва об этом стало известно, как он сразу же попал под плотный контроль со стороны наших органов. Тем более, что в сентябре, назначенный апостольским администратором Москвы, Невё перебрался из Макеевки в новую столицу и принялся совершать службы в католическом храме Святого Людовика. А значит, приобрел не сравнимый с прежним положением вес. Поначалу, наши товарищи работали достаточно топорно. Так, например, однажды Невё пытались обвинить в шпионаже на основании некогда принадлежавшей ему керосиновой лампы, абажур которой, оказался изготовлен из старого плана макеевских шахт! Хотя, в те годы, посадить могли и не за такое. Впрочем, помимо мнимых, у Невё хватало и вполне реальных прегрешений перед советской властью. Так, он неоднократно получал из-за границы валюту («хинин» по их подпольной терминологии) и распределял её в качестве материальной поддержки среди священников и нуждающихся верующих. То есть, формально, нарушал существующее законодательство. Хотя, с его точки зрения, он, несомненно, совершал благое дело. Да и вообще любые виды религиозной пропаганды считались (и считаются) в СССР преступлением.
Так отчего Невё любить коммунистов? Практически все его ближайшие помощники, да и просто активные прихожане подвергались жесточайшим репрессиям. Некоторых расстреляли, остальные умерли в ссылках и лагерях. Самого епископа спасло только то, что он считался французским подданным и проживал на территории посольства. В конце концов, от Невё все-таки избавились, попросту запретив обратный въезд в СССР после лечения за границей.
Вот тут мы и добрались до самого главного и щекотливого вопроса. А именно – отношению папы римского, да и всего католического духовенства к нацистской Германии. Это для нас, с тобой, Коля, все предельно ясно. Фашисты – явные и непримиримые враги. Они напали на нашу Родину и творили неслыханные преступления. У папы же римского своя правда. Да, сейчас, особенно после Бухенвальда и Освенцима, все видят, что нацисты были сущими дьяволами во плоти. Но ведь для этого, царством Сатаны, для многих католиков, являлся именно СССР. Здесь ущемлялись права верующих, издавался кощунственный журнал «Безбожник», церкви превращались в
