король, но Сарайя лишь хмыкнула и демонстративно ушла, хлопнув дверью так, что в кабинете задрожали стёкла.
Я же сидел мрачнее тучи, всё ещё недоумевая – как Эверли могла мне отказать? Я же готов предоставить ей всё, чтобы она ни в чём не нуждалась.
Обеспечить деньгами, хорошей крышей над головой. Защитить от всех её и её семью.
Какая разница, какой её любимый цвет, если я хочу, чтобы она была со мной рядом? Чем дольше, тем лучше. Я потерял покой не из-за её любимой книги или еды.
Мунхо, будто читая мои мысли, откинулся на кожаную спинку кресла и проворчал, прикрыв глаза:
– Советов от меня не жди. Я сам порядком набил шишек, пока она сменила гнев на милость. Ушами они, видите ли, любят. Наговорить можно что угодно, главное – дела.
Замечательно. Советов мне ещё не хватало.
– Вот и вернёмся к делам. Та лекарка, Шейла, утверждает, что сама не знает, как зелье с ликоцерной попало к энергетическим, – поведал ему, устало растирая переносицу. – Их поставляет лавка королевского лекаря. Шейла даже показала мне пустую бутылочку – она полностью идентична.
Король резко подался вперёд, и его пальцы забарабанили по подлокотнику:
– Я немедленно вызову лекаря и устрою ему допрос. Лично. Вспомню старые времена.
– Подмена была совершена в академии, – я покачал головой. – Зелья проходят тщательную приёмку. Лекарка не врёт. Правда, ей придётся постараться, чтобы найти другое место. Мне не нужны в академии те, кто раздаёт зелья направо и налево.
– Но не сейчас?
Я криво улыбнулся, чувствуя, как напряжение в плечах немного отпускает:
– Не сейчас. Тот, кто подменил зелья, имеет свободный проход в лекарскую. Значит, это её друг или любовник.
– Или подруга.
– Или подруга, – я согласился с Мунхо. – Вне академии с неё глаз не спускают. В академии тоже. Пускай сперва выведет нас на того, кто подсунул Андор не то зелье. Провокация в сторону Дельвиг не удалась, и наша цель попытается снова воздействовать на дочь Залара.
Его Величество поднялся с места, протягивая мне широкую ладонь с грубыми мозолями от меча. Обменявшись крепким рукопожатием, мы вышли из кабинета и неторопливо пошли по коридору.
Шаги гулко отдавались от каменных стен, а световые артефакты отбрасывали причудливые тени.
– Надо следить за Дельвиг ещё более тщательно, – задумчиво протянул он и тяжело вздохнул. – Девчонка в опасности. Мне её жалко.
Я лишь сжал губы в тонкую полоску:
– Знаю.
Горло перехватило от одной только мысли о том, что с ней может что-то случиться. Руки сами собой сжались в кулаки, и я, недовольный своей живой реакцией, быстро убрал их за спину.
Сам виноват. Нечего было поддаваться эмоциям.
Воин должен быть хладнокровным и не бросаться с поцелуями на тех, кто их не просит.
Вот и расхлёбывай последствия.
Уже у распахнутых дверей Мунхо остановился и вполголоса спросил:
– Попробуешь поговорить с ней ещё раз?
– Нет, – уверенно ответил ему, приняв тяжёлое, но верное решение. – Я совершил ошибку и не собираюсь ей навязываться.
Глава 45
Эверли Дельвиг
С момента возмутительного признания Орхарда прошло почти три недели.
Больше он не вызывал меня к себе, не искал повода для разговора и вообще – у меня складывалось ощущение, что он меня избегал. А может, это я делала всё, чтобы избегать встречи с ректором, разбившим моё сердце.
В груди поселилась сильная обида вкупе с леденящим облегчением, но я понимала, что сделала правильный выбор.
Хотя и чертовски болезненный.
Сердце, прежде не ведавшее чувств, не знавшее романтики, предательски ныло каждый вечер, и я едва держалась, чтобы действительно не разреветься в подушку под недовольным взглядом Мэйв.
Каждый раз, когда я видела Орхарда – у ворот академии, на лестнице, в холле, внутри всё ныло и пекло, будто я залпом выпила стакан яда. Становилось тяжело дышать, и я поспешно отворачивалась, чтоб не мучить себя.
Наивная Эверли Дельвиг осознала, что влюбилась.
Сама того не желая.
Впервые в жизни.
Но не пожертвовала честью ради призрачного счастья. Ради временной иллюзии и надежд, что мы действительно сможем быть вместе.
Мне ясно дали понять, условия обмена.
А тело – рано или поздно оно надоест. Он найдёт себе новую игрушку, а я?
Буду оплакивать разрушенную жизнь? Я не для того выбираюсь со дна, чтобы снова туда упасть.
Из болезненных раздумий меня вырвал грубый окрик декана Гримстона:
– Дельвиг! Хватит витать в облаках, я не твой сладкий сон, а ночной кошмар!
Девчонки, стоявшие справа и слева, тихо захихикали, но уже никто не торопился язвить. С тех пор как Орхард сделал Конрада деканом нашего факультета – на следующий день после нашей последней встречи, тот трижды подавал прошение об увольнении.
А когда понял, что его не отпустят, как с цепи сорвался.
Мы уже не просто бегали по утрам и занимались физнагрузкой, а до упада отрабатывали новые движения – удары, выпады, правильные падения на землю. Мышцы после тренировок болели так, что я еле поднималась с кровати. Пот заливал глаза, а дыхание сбивалось после каждого подхода.
Даже Мэйв, которую перевели с боевого на бытовой, стала потише и больше не огрызалась на меня. Андор уговорила Орхарда оставить её в нашей комнате, а у меня не было сил на возражения.
Однако плюс в этом был – свита бывшей королевы факультета, которой повезло гораздо меньше, и они остались на экспериментальном боевом, перестали цепляться. Вели себя сдержанно и держали со мной нейтралитет.
– Дельвиг, чтоб тебя! Пятнадцать отжиманий, и вниз идёшь ме-е-е-е-едленно. Упор лёжа!
– Есть, упор лёжа! – громко выкрикнула я.
Да уж, Гримстон знал толк в наказаниях. Сегодня с рассвета моросило, и я крайне неохотно упёрлась ладонями в холодную, влажную грязь.
Кончики пальцев покраснели и начали неметь. Под его невыносимо медленные “ра-а-а-аз, два-а-а-а, три-и-и-и, три-и-и-и, два-а-а-а” я стала отжиматься, чувствуя, как с носа вот-вот сорвётся капелька пота.
Несмотря на то, что за эти три недели я неплохо окрепла, руки всё равно тряслись от напряжения, а в плечах разливался жар.
“Ничего страшного, – думала я, опускаясь вниз. – Завтра можно будет выйти в город, куплю то средство, про которое говорила Шейла ещё почти месяц назад. Заодно навещу маму.”
Конрад возвышался надо мной, но я видела лишь сбитые мыски его сапог, которыми он неторопливо постукивал по земле. Земля под
