Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Джулио оно подходит: замечательно бытовать, не существуя. Надежда – последнее, что умирает в человеке, I Modi вполне могут найтись. Константин Андреевич Сомов в субботу 6 января 1918 года в своем дневнике отмечает: «Ходил по приглашению Остроградского в Европейскую гостиницу смотреть принесенный альбом якобы оригиналов A. Carracci «Posizioni» к Aretino. Они оказались кальками с гравюр его». В Европейской в то время была антикварная лавка; Остроградский Михаил Александрович – тайный советник и сенатор (в 1918 году уже бывший), а также антикварий и библиофил, вскоре эмигрировавший. Судя по короткому описанию Сомова, ему были показаны поздние рисунки, сделанные с иллюстраций в L’Arétin d’Augustin Carrache ou Recueil de postures érotiques. Появиться на свет раньше XIX века они не могли, и Сомов правильно их забраковал. Любопытное тем не менее сообщение, о появлении I Modi в Петрограде в морозную зиму 1918‐го, свидетельствующее о популярности серии.
Сборник продолжали считать порнографией вплоть до середины прошлого века, но никто из образованных людей в Европе уже не подписался бы под его уничтожением, разве что функционеры НСДАП. Редкость и ценность служили бы ему защитой. Постепенно художественность перевесила непристойность в его оценке, а после сексуальной революции шестидесятых, для которой Джулио в самом начале шестнадцатого столетия приоткрыл дверь чулана человеческого сознания, I Modi и были провозглашены грандиозным и беспрецедентным проектом на секулярную тему. В третьем тысячелетии нигде в мире, за исключением территорий, контролируемых ИГИЛом[5], не будут рассматривать авторов каталогов и журнальных статей, воспроизводящих гравюры Маркантонио Раймонди и копии с них, как распространителей порнографии.
Сегодня проект Джулио – Раймонди порнографией уж и назвать неприлично. Хотя кто знает… вот предположим, что сейчас в закупочную комиссию Эрмитажа вдруг приносят чудом уцелевшее благодаря русскому любителю искусства, описанному Гоголем: «на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал. Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах, неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию, иной раз даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии по совету везших их курьеров» – подлинное римское издание I Modi – меня просят сделать экспертизу… – я делаю… – стоимость занижаю, ну, шестьдесят миллионов рублей, гроши… – и что, министерство подпишет??? – вряд ли… – даже если найдутся спонсоры и какой-нибудь банк проплатит, то дадут ли мне этот шедевр выставить? Восхитительная картина Джулио Романо «Любовники», о которой я писал в книге о Ломбардии как об украшении экспозиции, появившемся после перестройки и отметившем конец социалистической цензуры, теперь из экспозиции исчезла.
Возвращаясь к возможной стоимости I Modi сегодня, ее примерно можно определить в 8–10 миллионов долларов. Стартовая цена. Похоже, что это была бы рекордная цена за гравированное издание. На сегодняшний день самая дорогая гравюра в мире – выполненная в смешанной технике офорта, сухой иглы и акватинта «Плачущая женщина I» Пикассо, проданная за 5 122 500 долларов на аукционе «Кристи’с» в Нью-Йорке 1 ноября 2011 года. Среди старых мастеров рекорд принадлежит офорту Рембрандта «Христос, распятый между двумя ворами», обычно называемому «Три креста»: он ушел с нью-йоркского аукциона «Дойл» в 1990 году за 990 000 долларов. Ни то ни другое произведение, несмотря на редкость их состояний, не являются уникумом, то есть единственным известным экземпляром на свете. Цену определило бы то, что в борьбе за I Modi схватились бы Британский музей, парижская Национальная библиотека и Музей Пола Гетти; всем трем тема сборника Аретино близка, они устраивали выставки, на которых показывали то, что от него осталось, и все три организации вполне способны заплатить озвученную выше сумму. Возможно, что, кроме этих трех претендентов, появился бы какой-нибудь арабский шейх или русский олигарх и выложил бы запредельную сумму, превышающую все возможные музейные фонды. Покупка-то была бы скандально громкой, да и для разглядывания I Modi позанимательней, чем Salvator Mundi. Возвращаясь к гипотетическому предложению покупки I Modi Эрмитажу, понятно, что предложенная мною и не подтвержденная министерством цена в шестьдесят миллионов рублей занижена, что сорвана отличная сделка, и… и… и… Все «бы» да «бы»; мечты, мечты, где ваша сладость…
* * *
История I Modi напоминает историю двух других шедевров Высокого Ренессанса, картонов «Битва при Ангиари» Леонардо и «Битва при Кашине» Микеланджело. Эти произведения пропали, исчезли, мы знаем их только по фрагментарным копиям. Их нет, но они существуют, ни одна история искусств не обходится без их упоминания. Картоны Леонардо и Микеланджело не материальны, но постоянно обсуждаются и разбираются как часть искусства, которое есть часть действительности, то есть актуально существующей реальности. Мировое искусство без «Битвы при Ангиари» и «Битвы при Кашине» непредставимо. Имматериальное существование этих двух шедевров опровергает исторический материализм и доказывает, что все же сознание определяет бытие, ибо без сознания бытие не бытие, а просто-напросто существование. Пришедшие на короткое время к власти во Флоренции в самом начале Чинквеченто республиканцы столкнули между собой Леонардо и Микеланджело, устроив соревнование двух гениев, и из этого столкновения родился стиль Высокого Ренессанса, Вазари именуемый maniera grande, что дословно переводится как «большая манера», но может быть переведено и как «большой стиль». Стиль – это язык, на котором говорит изобразительное искусство. Микеланджело и Рафаэль, два величайших представителя Высокого Ренессанса, вскоре перенесли maniera grande в Рим. В Риме стиль вырос, развился и, войдя в вечность, закончился. В сущности, любой стиль является опровержением исторического материализма, но стиль Высокого Ренессанса делает это особенно ярко и убедительно. Сборник I Modi, иллюстрированный Джулио Романо, один из ярчайших и чистейших образчиков maniera grande.
Своим аллегорическим изображением на тарелке Ксанто отсылает именно к maniera grande и Риму Высокого Ренессанса. Название «Карл V карает распутный Рим», сообщаемое этикеткой под блюдом Ксанто, подсказано авторской подписью на оборотной стороне: Roma lasciua dal buo Carlo Quinto partita a mezzo; дословно – «Развратный Рим, доблестным Карлом Пятым рассеченный пополам». Подпись нанесена самим Ксанто, и без нее догадаться, что изображено, было бы трудно: объяснение искали бы в мифологии, а среди мифов нет ничего подходящего. Аллегория Ксанто прямо указывает на захват Рима императорскими войсками Карла V в 1527 году, важнейшее событие шестнадцатого столетия. В русской историографии оно получило название «Разграбление Рима», в итальянской – Sacco di Roma, что дословно значит «Римский Мешок». Слово sacco, «мешок», имеет в итальянском языке много значений: mandare a sacco, «отправить в мешок», так же как и saccheggiare, «мешочничать», значит украсть и ограбить. Русское «оказаться в мешке», то есть попасть в окружение, близко по смыслу. Рим был
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
