– тоже. Космический Охотник поднимает черное копье.
Я дышу ровно. Разрушитель Небес возбужденно подрагивает подо мной и вокруг меня. Рев толпы звучит в моем шлеме, словно сотни тысяч колоколов возвещают начало конца…
«Во имя Бога, короля и Станции!»
Перед самым столкновением двух боевых жеребцов раздается звук.
Много месяцев назад, в бою против Ракса, я отключилась слишком рано, чтобы заметить его, а теперь слышу пронзительный крик, огласивший кабину на краткую долю секунды перед тем, как столкнулись наши копья, когда мы поравнялись, и в тот же момент возникла ослепительная вспышка – белый белый белый свет заполняет кабину, и он кажется… знакомым.
Я ошеломленно моргаю. В боях против тренировочных манекенов Разрушитель Небес никогда не кричал так, ни разу не выдавал подобной вспышки. Неужели с ним что-то не в порядке?
Нет, Космический Охотник тоже вскрикнул – и вспышка с его стороны тоже была. Кажется. Все происходит слишком быстро, чтобы утверждать наверняка: генграв притягивает нас друг к другу, белая вспышка, звук, похожий на музыку, проигранную наоборот (звук в космосе – это невозможно, здесь же нет воздуха, он исходит изнутри боевого жеребца), и вот уже черное копье Космического Охотника стремительно приближается, сократившись до точки.
Я сжимаюсь, балансируя на бритвенно-узкой грани между контролем и его отсутствием.
Столкновение.
Копье Ятрис бьет точно в центр моей груди, взрыв боли, легкие делают глубокий вдох. Пробит нагрудник? Сломаны ребра? Это временный ушиб, какие случаются в седле, но ощущается он как совершенно реальный; я не могу даже вдохнуть, чтобы подумать или закричать, но, по крайней мере, я все еще в сознании.
Перегрузки уменьшаются, наши боевые жеребцы расходятся и уплывают в пространство, чтобы обогнуть платформы, прежде чем неумолимый генератор снова начнет притягивать нас друг к другу. Каждый вдох обжигает внутренности огнем, я подавляю намерение моего тела запаниковать. Как все это не похоже на бой с тренировочным манекеном – настоящий бой гораздо хуже. Больше боли, ощущения намного острее и реальнее.
«Эта часть раунда называется взлетом», – сказал бы Дравик.
Она прошла бы неплохо, если бы я не задыхалась.
Разрушитель Небес уплывает в черноту космоса, в которой на минуту не видно ни противника, ни Станции, ни Эстер. Просто… ничего. Ничего, кроме боли и моих мыслей. Ятрис задела меня, но и я задела ее, я чувствую это, только не знаю куда.
Окно состояния вспыхивает на моем забрале, показывая табло с результатами: «Красный – 1. Синий – 1». Значит, в шлем я не попала, но удар все-таки нанесла. Ятрис делает мощные удары и очень метко целится, и неудивительно. Ведь это Кубок Сверхновой.
Траектория взлета заканчивается, я поворачиваю Разрушителя Небес обратно, сопла с левой стороны ярко вспыхивают. Звезды тускнеют, голубое сияние генграва притягивает мой взгляд к зелено-черному титану, скрывающемуся за ним.
«Не забывай ни на минуту, Синали: за каждым взлетом следует снижение».
Я перекладываю копье в другую руку, как на тренировках. Моя левая рука крепко сжимается, она лучше закалена. Со всей остротой мысли, на которую способна, включаю реактивные двигатели на полную мощность – вперед. резко.
Если Ятрис тяжелая, я буду легкой. Если она хороша в бою, я буду еще лучше. Снижение и взлет – символ бесконечности, который раз за разом рисуют на ристалище, рисуют вот уже четыреста лет. В самой его середине – единственная пауза, точка встречи противников, момент соприкосновения. «Наездники не потому наездники, что они благородные, Синали. Каждый может выдержать снижение. Каждый может выдержать взлет. Но на столкновение способны лишь наездники».
Ятрис надвигается все быстрее, она приближается, зеленые сопла пылают, громада Эстер нависает над монолитным силуэтом Космического Охотника. Мое копье слишком тяжелое, его вес вгрызается в мои сломанные ребра как пила. Вскрикнув, я поддерживаю копье другой рукой. Держать копье двумя руками неправильно, но так легче переносить боль, и я снова могу мыслить. Разрушитель Небес чуть не переворачивается от неравномерно распределенного веса, и я, чтобы компенсировать это, прибавляю мощность двигателей. Лихорадочно соображаю: если теперь в нас попадут, хоть куда-нибудь, от несбалансированного давления я мгновенно вылечу из седла. И тут же проиграю.
Мы должны увернуться.
Уворачиваться не запрещено правилами, но это трудно сделать. Определить, в каком направлении и под каким углом летит в тебя копье противника, приложить достаточно сил, чтобы противостоять притяжению генграва… Уворачиваться от тренировочного манекена мне удавалось с огромным трудом. Из-за вспышки света между боевыми жеребцами, конечно, если это повторится, разглядеть, что происходит, будет еще сложнее. Но выбора нет. Я миновала терминус, точку, соответствующую середине дистанции, от скорости дико тошнит. Зеленая плазма затуманивает быстро сокращающуюся дистанцию, шлем Космического Охотника прямо перед моим лицом, и в тот миг, как я слышу мелодичный, призрачный, проигранный наоборот вскрик…
«кувырок»
Я расслабляюсь. Полностью.
Разрушитель Небес переворачивается. Серебристое копье увлекает нас за собой, мы бешено вертимся, зона поражения делает оборот за долю секунды. Ятрис не может подстроиться, не настолько она быстрая. Вращение становится неуправляемым, мои внутренности норовят набиться мне в нос, вспышка света, а потом раздирающие ощущения в ноге.
Она нанесла удар.
Сумела подстроиться под меня! Паника обжигает мне горло, пока я пытаюсь выровнять свое положение с помощью реактивных двигателей, а левая нога не двигается, как бы я ни думала вперед. Я больше не чувствую ногу, и это хуже, чем боль. Смотрю вниз, находясь в седле: нога на месте, но не отзывается на приказ поджать хотя бы один палец. Должно быть, снаружи что-то оторвалось.
Серебристый блеск на фоне космоса привлекает мое внимание – вот оно что! Ятрис полностью оторвала нашу ногу, мой звериный мозг вопит, что теперь она потеряна навсегда, и мы вращаемся, вращаемся, вращаемся. В разгар этого вращения обновляется окно состояния: «Красный – 1. Синий – 2». Если я не попаду в нее на этот раз, все кончено. Но как? С одной ногой у меня нет ни импульса, ни баланса, ни тяги, вообще ничего…
Не стану ждать дополнительное время. Я должна попасть ей в шлем.
Я бросаю взгляд в сторону космоса, снова замечая блеск серебристой ноги. Траектория взлета подводит нас к ней, мы вибрируем в медленном вращении – верх оказывается внизу, низ вверху, черноту усеивают размазанные звезды, захлебываются наши несбалансированные двигатели. Я тянусь изо всех сил, чтобы схватить ногу, но промахиваюсь. Уже чувствую, как генграв силится притянуть меня обратно к платформе – за каждым взлетом приходит снижение, – но продолжаю попытки поймать ногу, которая, вращаясь, уплывает все дальше в пустоту, уплывает навсегда…
«наша нога»
