ним. Надеюсь, в лабиринте хаотов не осталось. А если и остались — я все равно не смогу дать им отпор, если не посплю. Усталость быстро взяла свое, и я провалилась в тревожный сон.
Глава 10. Шарль Эйлимхаи
Ранение он получил глупо. Не удержался, заглянул в палатку, где мирно спала Шайна, и пропустил появление хаотов.
Странное дело, но спящая Шайна вовсе не выглядела безмятежной. Морщинка между бровей никуда не делась, да и сон ее казался беспокойным. Шарль почувствовал иррациональный порыв разгладить эту морщинку, даже потянулся ладонью к лицу девушки.
Он все же успел заметить хаота краем глаза, и даже почти увернулся — но времени ему не хватило.
Отругав себя за не вовремя проявленную беспечность, Шарль быстро отбился от очередного нападения и мрачно подумал, что, не блокируй броня болевые ощущения, так легко бы он не отделался.
Хотя рана не болела, но причиняла дискомфорт, и регенерировала броня медленно. Ресурсы уходили на другое — поддержание организма в боевом режиме, подавление голода и усталости, насыщение энергией. Рана не была опасной, а потому тратить ценные ресурсы на ускорение регенерации — расточительно.
Но все равно ощущения неприятные.
Больше таких ошибок Шарль не совершал, и хаотам не удавалось подкрасться незамеченными. А когда нападения стали реже, он решил идти вперед, волоча палатку с Шайной за собой. В действительности Шарль не видел ничего зазорного в том, чтобы делать это, и спорил с ней исключительно ради спора. В какой-то мере ему даже нравилось дразнить девушку, которая с честью выходила из всех пикировок, не поднимая голос и не срываясь в истерики.
Мари на ее месте давно бы рыдала, обвиняя его в происходящем и требуя немедленно ее спасти…
Поймав себя на мысли, что он сравнивает теперь уже бывшую жену со своей запечатленной, Шарль только поморщился. Мари никогда бы не оказалась в такой ситуации. Она не попыталась бы глупо бежать от судьбы. Ей бы просто не пришло такое в голову.
А ему не стоит искать хорошее в запечатленной. Ей предстоит умереть, и было бы крайне недальновидно найти в ней то, что сумеет его привязать.
За то время, что Шайна спала, он успел напомнить себе обо всем, что стояло между ними. И заново убедить себя в том, что иного выхода нет. Шайна должна умереть.
Поэтому ее пробуждение он встретил довольно холодно. Но девушка сумела его удивить.
Она исцелила его рану одним прикосновением.
Это было невозможно. На подобное способны только Таринхаи, и Шайна точно не одна из них. Она вообще не была кадхаи, так как ей это удалось?
Попытка выяснить правду не увенчалась успехом. Девушка попыталась убедить его, что это особенности запечатления, но он не особо в это поверил. Шарль не был специалистом по запечатлению, но уж о таком-то точно бы знал. С другой стороны, в словах Шайны тоже имелся определенный резон. Никто не станет брать в бой свою запечатленную. Сражаться, когда за спиной нет беззащитного человека, за жизнь которого ты отвечаешь, намного проще.
Конечно, будь у Шарля выбор, он предпочел бы увести Шайну из схрона и вернуться сюда с группой кадхаи. Насколько проще было бы зачистить это место, прикрывай кто-нибудь его спину. И уж точно это не заняло бы столько времени.
Но прорыв приближался, и следовало удвоить осторожность. Нельзя, чтобы выманились сразу все, все же количество противников в его случае критично.
И ему не стоило начинать разговор с Шайной. Но тишина по-прежнему давила, и на этот раз девушка вовсе не торопилась ее разрушить.
А потом все стало плохо.
Шарль знал свои возможности и понимал, что не справится с таким количеством хаотов в одиночку. Но и опустить меч не мог. Сдаваться кадхаи не умели.
В какой-то момент у него все же появилась надежда, что он справится. Но следующая волна противника уничтожила эту надежду — вместе с частью брони.
Шарль не успевал ни уклониться, ни отбить эту атаку, ставшую для него смертельной. Броня гасит боль, но смертельные ранения компенсировать не способна. Парализованное сознание Шарля погрузилось в полузабытие, в котором единственным ориентиром оставалось стремление защитить — пусть даже это невозможно.
Темнота волнами накатывала на сознание, но что-то не позволяло Шарлю окончательно уплыть в небытие.
А затем он очнулся.
Некоторое время Шарль бездумно смотрел на подсвеченную ткань над ним, ощущая приятное тепло под боком. Пока не пришло осознание — он должен быть мертв. Его броня получила критическое повреждение, и рядом нет Таринхаи, способных отсрочить смерть.
Зато рядом есть запечатленная, которая однажды уже взяла на себя роль целителей. Интересно, сколько времени она ему дала? Успеет ли он вывести ее отсюда? За дальнейшую ее судьбу можно не переживать — Пьер оставит ее в покое после смерти Шарля. Ведь она перестанет ему угрожать.
Жаль лишь, что род Эйлимхаи перейдет под управление недостойного.
Шарль осторожно сел, стараясь не задеть ткань палатки — обстановку он узнал. Коротко вздохнув, словно перед прыжком в воду, он взглянул на свою броню, в груди которой должна зиять смертельная рана, и озадаченно уставился на активно регенерирующее повреждение.
Рана была даже меньше первой и стремительно продолжала уменьшаться. И этого просто не могло быть. Даже Таринхаи не умеют исцелять критические повреждения брони. Они могут лишь отсрочить гибель… а повреждение точно было критическим, иначе Шарль остался бы в сознании.
Что произошло?
Он вдруг вспомнил, что отключился до того, как уничтожил всех хаотов. Да и сколько еще их прошло через прорыв, пока он был без сознания?
И, собственно, почему хаоты не уничтожили беззащитную добычу, раз уж им предоставилась такая возможность?
Шарль торопливо выбрался из палатки и замер, вновь озадаченный. Они находились вовсе не там, где он принял последний бой. Это вообще был не тоннель.
На миг ярко вспыхнувшая броня осветила довольно просторное помещение, практически в центре которого и стояла палатка. А еще Шарль увидел свой меч, небрежно воткнутый прямо в пол. На его лезвии виднелись потеки смолянистой субстанции, происхождение которой могло быть только одно.
Этим мечом уничтожали прорыв. Но кто?
Шарль резко обернулся на палатку, где мирным сном спала Шайна.
Шайна, утверждавшая, что умеет фехтовать.
Шайна, что уже исцеляла его рану.
Вряд ли здесь мог появиться неизвестный кадхаи, расправиться с хаотами и прорывом, а затем уйти, оставив спасенных на произвол судьбы.
Предполагать, будто броня действовала автономно, без участия сознания — еще более нелепо.
Но поверить, что Шайна
