со всех ног, я неспешным шагом пошел следом, озираясь по сторонам, с целью найти хоть какую-то зацепку, хоть намёк на розыгрыш, на скрытую камеру или в поисках совсем уж полной нелепости в виде летающего дракона, чтобы убедиться: всё, что я вижу, слышу, обоняю - тяжелый и глубокий бред, игра воспаленного сознания.
Однако тщетно. Запахи, витающие вокруг, были привычными для вокзала моего родного города Харькова. Высокий сводчатый потолок с лепниной, люстра, похожая на ту, что украшает Большой театр, часы над входом, оформленные в стиле сталинского ампира, и даже чайный уголок с двухведёрным самоваром - всё было аутентично и реалистично настолько, что я почувствовал, как сладко защемило под сердцем… Как же я скучал по этому все последние десять лет. Скучал и продолжаю скучать до сих пор.
Минутная потеря концентрации стоила утраченного контакта с объектом преследования. Только что была и пропала. Потянул на себя тяжелую деревянную дверь, попадая из вокзального сумрака в весенний город. Всё как десять лет назад - клумбы, фонтан, арка с глобусом наверху, по левую руку - совершенно жуткий грязно-серый почтамт, по правую - монументальное здание управления железной дороги, а между вокзалом и управлением - стоянка всевозможных машин разной степени потрепанности.
Среди них мелькала искомая девчонка со знакомой прической и смешливой совой на рюкзачке. Бросившись в погоню, сократил дистанцию до полусотни шагов, а потом притормозил и задумался. Что я сейчас ей скажу? Ну, дерну “матрёшку” за руку, прошиплю на ушко: “А ну, возвращай всё взад, ведьма!” А она как завизжит: “Караул! Педофилы в городе!”. Набегут заинтересованные прохожие и стражи порядка, которых здесь полным-полно, и как я буду выглядеть? Попрошу пригласить меня самого десятилетней давности для подтверждения своей личности? Здравствуй, дурдом. Нет, надо действовать тоньше. Посмотрю, куда она торопится, и тогда решу, что предпринять.
Доля тем временем уверенно пересекла автостоянку. Дорогу она явно знала. Неспешным шагом отправился за ней, мысленно направляя девушку в сторону Макдональдса. С ним у меня были связаны достаточно приятные воспоминания. В самом начале нулевых именно там я встречался с рэкетирами, требующими от меня массу услуг за символическую плату. Помню наш первый “базар-вокзал” - пацаны знали карате, ушу, тхэквондо, джиу-джитсу и много других страшных слов, но были абсолютными болванами в делопроизводстве и законодательстве. В результате, готовя у них на глазах “суп из топора”, удалось раскрутить незадачливых спортсменов на 2000 долларов, всучив в качестве результата работы нотариально заверенные копии их собственных документов и отбыв отдыхать в Крым на глазах изумленной публики.
Воспоминания тех дерзких времен породили решение действовать смелее, и я ускорился, сокращая дистанцию, как вдруг “матрешка” оглянулась назад. Пришлось, чисто на инстинктах, как учили, совершать манёвр уклонения от ее взгляда, делая вид, что мне срочно понадобилась не совсем аппетитная продукция киоска “У Гали”. Завершая тротуарный пируэт, краем глаза увидел, что точно такой же маневр совершил еще один парень, двигавшийся передо мной. Это случайность, или мою попутчицу ведёт кто-то ещё? Сближение пришлось отложить и далее наблюдать сразу за двумя объектами. Да, без сомнения, за “матрешкой” тащился “хвост”! Но кто это, сколько их? Такой же, как я, или работает полноценная группа? Вести клиента в одиночку можно либо от безысходности, как в моем случае, либо вследствие дикого непрофессионализма. Лучше предположить, что у “хвоста ” где-то есть соратники. Понять бы - где? Растянувшись на полторы сотни шагов, мы дружной компанией прошли мимо Макдональдса и повернули на Свердлова, оставляя слева от себя безобразный Дом быта – убогое детище советских времен, в котором я так ни разу и не был.
Доля двигалась уверенно, по сторонам больше не пялилась, а я включил бдительность и крутил головой в поисках дополнительных признаков наружки, вспоминая попутно инструкции по организации слежки и ускользнувшие из памяти образы родного города.
Вот тут, справа в переулке, была районная налоговая инспекция, где на рубеже развала Союза мне предложили стать её главой. Я в ужасе отказался, и, как оказалось, правильно сделал. Денег заработать там было невозможно, а вот присесть лет на пяток, оказавшись между враждующими мафиями, - элементарно.
Остановился, покрутил головой, прогоняя навязчивые воспоминания. Стараясь не светиться, провёл ревизию обстановки. Топтун, ведущий мою “матрешку”, почти не шифровался, буквально “повиснув на спине” девушки и чуть ли не заглядывая ей в глаза на поворотах. Он неестественно суетился, дергался, как эпилептик, и то ли принципиально не страховался, то ли просто не был обучен. Лишь невнимательность и неискушенность Доли ещё как-то сохраняли его инкогнито. Она смотрела в основном прямо, изредка косила глаза на витрины, но не вертелась и не сбавляла шаг, поэтому мы достаточно бодро перемещались в сторону центра, оставив слева бывший кинотеатр Дзержинского и помещение конторы, торговавшей когда-то компьютерами. Помню, как в 1988 году я покупал там первые корейские ЭВМ, главным достоинством которых были инсталлированные тетрис, минёр и пасьянс.
Я попытался угадать дальнейший маршрут “матрешки”. Если топаем в центр, логично было бы до набережной повернуть налево к церкви. Там неподалеку стояла бывшая типография, приватизацией которой я когда-то занимался. В её подвалах, помнится, хранились великолепные образчики старой советской и дореволюционной продукции, и шикарные в своей архаичности немецкие довоенные станки, а на второй этаж вела изысканно-аристократичная, чугунная, художественного литья лестница.
Доля не оправдала моих надежд и пошла через мост, направляясь к Українськой інженерно-педагогічной академіі, где когда-то стоял старый, времен 1-й мировой войны танк “Марк”. Немцы, наступая по Свердлова сверху тем же маршрутом, после взятия Харькова приняли этот многострадальный танк за какое-то броненосное чудище Красной Армии и расстреляли беззащитного бедолагу.
“Матрешка” поднялась по ступенькам наверх к академии, которая во времена СССР называлась УЗПИ, и вышла к несчастному памятнику под названием «Четверо несут холодильник». Она прошла мимо, повернула направо, поднимаясь к площади Дзержинского. Мне хотелось верить, что шла она именно туда. В конце концов, я был совсем не прочь посмотреть на здание Госпрома – первую советскую высотку в стиле кубизма, изуродованную возведенным там впоследствии памятником Ленину, который перекрыл самую большую площадь Европы, или, по крайней мере, самую большую площадь Союза, разделив её пополам. Памятник этот лично меня всю жизнь раздражал. Единственное, что утешало, так это старый анекдот, который о нем ходил. Ленина поставили спиной к зданию Госпрома. Потому как Харьков был столицей Украинской ССР, там находилось правительство, и на вопрос туриста,
