у него не было—
— Хватит об этом, — обрывает её Шарлин. — Оставь Генри в покое.
— Я просто говорю то, о чем все думают…
Я не могу не спросить:
— О чем все думают?
— Где ты была, девочка?
— Не здесь.
— Их сын пропал пять лет назад, — шепчет Милли. — Восемь месяцев от роду, исчез, просто так.
Я знала, что у Генри был сын?
— То есть… его похитили?
— Такова одна из версий.
Эти дамы не смогли бы не совать нос в чужие дела, даже если бы им платили.
— Его жена пережила жуткую послеродовую депрессию. Месяцами её никто не видел, и… — Милли наклоняется ко мне и шепчет: — Она повесилась. У себя дома.
— Боже, — говорю я. — Это ужасно…
— Душераздирающе, — говорит Мэй.
— Совершенно душераздирающе, — повторяет Милли, пытаясь скрыть улыбку, явно довольная тем, что перевела разговор с Шарлин.
— Люди считают, что она была причастна к… — я не могу закончить мысль.
— Зависит от того, кого спросить, — намекает Милли.
— Тебя никто не спрашивал, Милли, — говорит Шарлин.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я—
— Он наш, — отчитывает их Шарлин, слышавшая достаточно. — Разве так относятся к своим? У человека есть право двигаться дальше. Господи, он и так через многое прошел.
— Я просто повторяю то, что уже говорили сто раз.
— Ты хочешь бросить первый камень?
Милли откидывается в кресло, надувшись.
— Его история никогда не казалась мне правдоподобной.
Шарлин выпрямляет спину, чтобы расправить легкие, на время облегчая хрипы.
— Генри! — кричит она через парковку. — Идите сюда, молодой человек!
Генри подчиняется, направляясь к нам.
Милли судорожно достает компактную пудреницу.
— Как я выгляжу? Ну как?
— Прекрасно, — врет Мэй.
Взгляд Генри сначала находит меня и не отпускает. От него пахнет смесью приправы Old Bay и вареными крабами.
— Доброе утро.
— Господи, Генри, посмотри, как ты вырос, — начинает Шарлин. — Ты как сорняк на двух ногах!
— Не такой уж я и молодой.
— Да брось. — Шарлин вся в обаянии. — Для меня ты всегда будешь тем мальчишкой, который сидел на задней скамье в церкви. Все ещё на месте те маленькие щечки, которые я щипала каждое воскресенье, даже если ты пытался их спрятать…
— Все ещё на месте.
Он улыбается, затем кивает остальным.
— Доброе утро, Милли. Мэй.
— Приве— еет, — в унисон отвечают они.
— Ты помнишь Мадлен?
— Помню, — говорит он, кивая мне. — Думал, ты сбежала отсюда?
— Сбежала, — отвечаю я. — На время. Семья вернула меня домой.
В этом есть доля правды. Где— то.
Ничто не вышвырнуло бы меня из дома быстрее, чем две полоски на тесте Clearblue Easy, когда я ещё жила с родителями. Как только я увидела этот плюсик, я знала — моя судьба решена. Как и следовало ожидать, меня выгнали, как только отец узнал, что в печке есть булочка. Мне было всего семнадцать.
Не так я воспитывал свою девочку.
Мама сопротивлялась какое— то время, но она никогда не смогла бы переубедить отца с его методистскими убеждениями.
Никто не хотел Кендру. Ни мои родители, ни мой так называемый парень.
Только я.
« Нова » была записана на меня, так что мы с моей маленькой фасолинкой отправились в путь. «Мы сами создадим свое будущее» , — говорила я своему животику, гладя его, будто это хрустальный шар, а Кендра — пророчество, плывущее сквозь амниотическую дымку.
Мы порвали с Брендивайном полностью.
По крайней мере, на время.
Генри Маккейб. Только посмотри на него.Как будто последние шестнадцать лет просто смыло приливом, унесло в море, утащив прошлое в глубину. Я внезапно возвращаюсь в прошлое, снова оказываясь в старшей
