нитки, так и знай. А если выживешь, будешь должен.
Повреждение лёгких не располагало к разговорам, но нужно было признать, что внутреннего резервуара не хватит чтобы уничтожить возможных противников и исцелиться.
— Чего рисовать-то, и на чём? Соберись давай!
Сознание аватара поплыло в сторону многократно замедляя восприятие, но окрик подействовал, подарив ещё капельку времени. Мы вытянули руку из-под плаща и непослушными пальцами выдавили на земле первую руну:
— Это…Энис. На стреле… кро…вью… представляя… чт — Кашель сотряс грудную клетку, а по губам потекли кровавые слюни. — представляя… что стрела… исчезнет.
Пальцы продолжали ковырять землю, рисуя следующую руну:
— Ай…ис. На…мне. Активи…руй сра-а-азу — Слово совпало с судорожным вздохом. — после первой.
Карл подвинулся чтобы свет от костра падал на наши каракули. Его губы шевелились, повторяя одно и тоже:
— Чупа-чупс на стреле. Червяков переплетённых, на тебе.
К тому моменту, когда он потянул из поясных ножен нож, мы вернули руку аватара под плащ, готовясь потратить остатки энергии на атаку в случае вероятной угрозы. Но рыжий, вместо удара провёл лезвием по собственной ладони продолжая повторять мантру.
— Чупа-чупс на стреле. Больно ска! Червяков переплетённых, на тебе.
Когда его узловатый, грубый палец, окунулся в кровь и потянулся к стреле, человеческая личность внутри аватара взвыла, паникуя и не веря, что этот толстый палец сможет нарисовать руну на маленьком наконечнике.
Рассинхронизация жаркой волной пробежалась по телу аватара, прострелила болью через рану, заставила нас засучить ногами, марая губы белой слюной.
Карл не удивился краткому приступу, наверняка списав его на последствие нанесённых стрелой повреждений. Придвинулся ближе, ухватил рукой за переставшее дрожать плечо и сделал то, что должно. Мы не могли видеть рун, рисуемых его кровью, но чувствовали изменения вирта.
Знакомые изменения.
Активация Энис сделала стрелу нематериальной. Выдернула её из реальности заставив раствориться в воздухе. Отметив избыток вложенной силы, мы начали задыхаться. Открытая рана в груди не способствовала нормальному давлению в окровавленном лёгком.
От удушья спасла активация Айис.
Карл обладал развитым резервуаром внутренней энергии. С момента рождения своего аватара он постоянно пользовался магией, иначе не смог бы вложить в обе руны столько силы.
Руна исцеления, прожорливая даже с учётом пожертвованной крови, от силы, которую в неё ухнул карл, осветила ночное пространство ярким и тёплым сиянием.
Кожа и мышцы зарубцевались сразу, повреждённые наконечником рёбра и внутренние ткани воспротивились, темпы исцеления замедлились, восстановленная мгновенье назад кожа лопнула, исторгая из себя вонючий гной, частички одежды и старую кровь, попавшие в лёгкое.
Исцеление не было простецким делом, пальцы аватара сжались, сгребая хвою, мох и землю. Больше не скованные торчащей из нашей груди стрелой мы перевернулись на живот, терпя жгучую, ни на что не похожую боль.
— Смотри-ка! Работает!
К тому моменту, когда боль отпустила, карл уже ушёл обратно к костру и накинул покрывало на плечи своему продолжающему бормотать спутнику. А мы заставили аватар перевернуться, дыша полной грудью и чувствуя, как прохладный ветер высушивает выступивший на лице пот.
Наше тело было слишком уязвимо.
Человеческая часть личности являлась важным социальным инструментом, придавала нам необходимое социальное чутьё, связывала разрозненные куски искусственного интеллекта воедино, обеспечивая ему стабильную работу, но в то же время подставляла под удар каждый раз, когда нуждалась в психоэмоциональной разгрузке.
Если бы не вынужденная остановка на вершине водопада, среди маскирующего хлопок тетивы рёва, срывающейся с утёса реки, риск подставиться под удар снижался в разы.
Искусственной интеллект заставлял аватар двигаться только тогда, когда это необходимо. Все его действия были продиктованы логикой и максимальной эффективностью, но чем прагматичнее и эффективней были его действия, тем больше изнашивался осколок человеческой личности, что в свою очередь вызывало ровно противоположный эффект — психологическую усталость и рассинхронизацию.
Переоценка ситуации говорила сама за себя — придётся найти золотую середину. Пойти по пути максимальной синхронизации, не позволяя одной из частей нашего разума доминировать над другой. У нас есть общая цель и она нас объединяет.
— Нам нужно найти друга.
Ещё лёжа на земле, мы оценили возможности своего организма. Провели тесты, поочерёдно незначительно сокращая мышцы и встали ровно тогда, когда анализ закончился.
Сказанные шёпотом слова никто не услышал.
Встать на ноги и вздохнуть свежий, ночной воздух, было приятно. Рёбра и спина всё ещё ныли, структура костей была свежей, едва-едва восстановленной на девяноста семь процентов и нуждалась в цикле регенерации, который мы могли обеспечить с помощью пищи и отдыха.
— Спасибо.
От нас не укрылось как с нашим приближением напрягся карл. На его обветренном лице не читались эмоции, но он переместил свои ступни ближе к бревну, в то время как сам соскользнул ягодицами на самый его край. С такого положения можно было очень легко прыгнуть вперёд, или же наоборот, встретить фронтальную атаку не рискуя потерять равновесие.
— Спасибо в карман не положишь.
Сказанная поговорка была русской, доимперской. А значит с большой долей вероятности карл имел славянские корни. Человеческий осколок нашей раздвоенной личности тоже когда-то был имперцем и в уцелевших огрызках его подсознания, сохранилась память об этой поговорке.
— Ты русский?
Держась безопасной дистанции, но делая это не очевидно, мы обошли костёр и примостились по другую сторону бревна. Расстёгнутая фибула плаща, отпустила изодранную деталь одежды, и мы сложили её сушиться, расстелив на свободном участке бревна. Вслед за плащом, настала очередь сапог.
— Разве сейчас это имеет значение?
Занимая своё место у костра, мы делали это с тем расчётом, чтобы разглядеть сидящего напротив и укрытого пледом человека.
— Не имеет.
Сапоги были сняты и приставлены поближе к костру, а мы встали продолжая раздеваться. Анализ окружающих предметов и аватаров выявил любопытные изменения вирта. Так, например шестерёнки, увиденные с другого ракурса, оказались магическими артефактами, используемые этой группой в качестве щитов. Руны на их зубцах, рассказали нам о колючей стуже, способной обморозить любую, даже самую горячую плоть. А две кожаные петли с тыльной стороны каждой шестерни, о назначении этих предметов.
— Меня зовут Друм, а это Ликвик, но на своё имя он больше не откликается, да и вообще… себе на уме.
На землю упала кольчуга и наручи:
— Если ты ждёшь что мы представимся, то делаешь это зря. У нас нет имени.
Фраза слетела с губ аватара и над лесом на пару мгновений повисла тишина. Мы сели на бревно и расслабили мышцы. Сейчас наше тело было уязвимым. Это раздражало человеческую часть личности, ей казалось, что темнота может хлопнуть отпущенной тетивой,
