взял пластиковую бутылку рома Олд Монк и приглянувшуюся мне металлическую фляжку. Когда пригубил огненной воды на выходе из магаза, ко мне вернулся «трезвый» рассудок, как я его называл. «Трезвый» рассудок объяснил мне, что я со своими соплями полный мудак, что поступил правильно и что Яна еще легко отделалась. «Нет, еще не отделалась», – ухмыльнулся я своему отражению в стекле машины и по приезде в отель (странная халупа с облупившимися стенами, со следами плесени и складом какого-то мусора вместо ресепшена) сделал еще одну вещь: списался со своим турагентом и аннулировал всю нашу индийскую бронь целиком, вместе с билетами. Посмотрим, как Яна выкрутится без денег, отеля, билетов и с запоротой визой.
Номер оказался в целом неплох. Третий по счету, который мне показали. Дверь почти целая, кондей дул на обогрев, но индиец постучал по нему ручкой от швабры, и тот передумал проказничать. Постельное белье было серым, но, во всяком случае, без желтых пятен, как в предыдущих комнатах. Ванная комната на удивление приличная. К номеру прилагалась ящерка, сидевшая под потолком. Увидев, как она съела какое-то крупное насекомое, решил – пусть остается, не буду ее выгонять и, не раздеваясь, упал на кровать, отрубившись мигом.
Выспавшись, я вышел из отеля. Мне было все равно, чем заниматься, лишь бы не сидеть в четырех стенах, потому что от этого тянуло поговорить самому с собой. И все темы неизменно приходили к Яне. Плюс ко всему, от запаха плесени в комнате мутило и тянуло ихтиандровать. Карман приятно оттягивала новенькая фляжка, заполненная ромом.
На улице к тому времени уже стемнело, и тротуары пугали отсутствием человеческих тел и наличием большого количества коровьих туш с огромными рогами. Нам говорили, что коров бояться не стоит, мол, они мирные, но кто их знает на самом деле, тем более, у них такие рога и такие копыта. Кстати, забавно. Яна осталась на юге, а на юге я видел только свиней. А я теперь на севере и тут только коровы.
Шел вперед, морщась от яркого света встречных авто и скутеров, жалея, что не прихватил поляризованные желтые очки, которые купил в один день с Фордом – они бы мне сейчас здорово пригодились. Нога все сильнее ноюще-тянущей болью напоминала о стычке с Андреем. Не встретив ничего интересного, кроме облезлых хибар и одной удивительно чистой пиццерии со стеклянными стенами, решив, что с меня довольно, повернул назад. Где-то в районе той же пиццерии мне на встречу попался байк. Он ничем не отличался от остальных, за исключением того, что остановился передо мной. Я внутренне напрягся, стараясь увидеть, кто за рулем, глядя в упор на яркую фару. Фара потухла. На байке ехала странная компашка: двое индийцев и посередине между ними белая девушка.
– Сорри, мэн, сорри – извиняющимся тоном обратился ко мне водитель по-английски: «Вы говорите по-русски?»
– Да.
– Тогда вы не могли бы объяснить, что она от нас хочет и почему плачет? – на этих словах индиец указал на слезшую к тому времени девушку.
– Вы из России? – обратился я к ней.
– Да, из Москвы, – девушка и правда плакала, утирая слезы, и за ее всхлипами я не сразу понял, что она пьяна.
– Что случилось? Расскажите?
Весь рассказ занял минут пятнадцать, с перерывами на плач и слезы, и сводился к тому, что девушка возвращалась из бара на такси, выпив всего бокальчик пива (нехилый такой, видимо). Уже когда машина отъехала, она вдруг поняла, что забыла на заднем сиденье свой айфон последней модели, который только вышел. Но главное не телефон, она завтра может купить хоть сто таких, главное – фотографии ее ребенка, с которым злобный бывший муж запретил ей видеться. Эти фото, мол, и были ее главной связью с родной маленькой кровиночкой. Поэтому она выбежала на дорогу, остановила этих индийцев и скомандовала им гнаться за такси. Но ввиду наличия языковых барьеров (те не знали русского, она – английского), они упустили машину.
Я обрисовал ситуацию на английском индийцам. Те смущенно покивали, добавив, что она машет руками, задавая направления уже два часа, и у них кончается бензин, и спросили, нуждается ли леди еще в их услугах. Я спросил у девушки, где она живет, она назвала отель, соседствующий с моим. Отпустив индийцев и вручив им какую-то бумажку рупий, за что те были мне безмерно благодарны, я предложил девушке свои услуги проводника.
– Но ведь телефон! Мы должны найти его! – завопила она, резко отстраняясь и чуть не падая назад, когда я попытался слегка придержать ее за плечо. – Там фото моей Машеньки! Ты, тупой идиот!
Оскорбление пропустил мимо ушей, дождался, пока она выплачется в новом заходе истерики, и объяснил, что раз она не помнит номер такси, то искать его сейчас не имеет смысла. Должна была разразиться новая буря, но тут я вспомнил об одной вещи: яблофон сохраняет данные в облаке. Не знаю, по какому принципу он выбирает для этого файлы, мне как-то Яна об этом рассказывала, сам-то я люблю Самсунги. Поведал об облаке девушке, и та мигом успокоилась и заговорила совсем другим тоном. В отель она возвращаться не хотела, а хотела, чтобы я сводил ее перекусить.
«Ну, хоть такая компания, все лучше, чем ничего», – решил я про себя и повел девушку в ту пиццерию.
На кассе я попросил что-нибудь не острое, и услужливый кассир пробил самый дорогой кусок теста с сыром, какой у них был.
Пока мы ждали заказ, девушка рассказывала мне что-то о своем ребенке. Какая та хорошая и замечательная. Задавать вопросы не решался, а просто погрузился в свои мысли, воспринимая ее слова фоном и разглядывая спутницу. На вид лет 30, может больше. Балахонистая выцветшая кофточка из просвечивающей ткани, за которой был виден купальник, с открытыми плечами, местами темными, местами белыми после слезшего от солнечного ожога загара. Пухлые губы могли бы украсить лицо, если бы его не портил слишком крупный нос «картошкой». Какие-то блекло-голубые плоские глаза, невнятный подбородок, все это обрамлено жидкими, пепельного цвета, волосами, носящими след былой завивки. Я бы не назвал ее страшной, я бы назвал ее обычной и слегка потасканной. Звезд с неба она явно не хватает, хотя, видимо, считает, себя красавицей, чему способствует внимание мужчин к ее груди немаленького размера. Я и сам то и дело поднимал невольно падающий вниз взгляд, чтобы ненароком не смутить ее, но пару раз она перехватила его и я, кажется, покраснел. А потом нам принесли пиццу. Девушка, имя которой, кстати, так и не спросил, откусила маленький кусочек и сказала, что наелась.
– Вы могли бы проводить меня до отеля, а то я не знаю дороги? – жалобно сказала она, сначала потупив взгляд, а потом посмотрев на меня как-то снизу вверх.
– Да, конечно, на улице темно, к тому же нам идти в одну сторону.
На входе в отель она попросила проводить ее до номера, потому что там темный и страшный коридор. А войдя в номер, попросила зайти, потому что там может прятаться какая-нибудь живность, которой она жутко боится.
Признаюсь, не понимал тогда, к чему это все ведет, и чувствовал себя скорее гордым джентльменом, бескорыстно помогающим даме в беде. Убедившись, что в номере ничего нет, я засобирался и повернулся в сторону выхода со словами, дескать, уже поздно, пора идти, не хочу вам мешать. Девушка, стоявшая перед дверью, облокотилась на стену, чтобы пропустить меня, задев выключатель. Естественно, свет погас.
– Ой, я такая пьяная, вы меня простите, пожалуйста, и спасибо вам большое. Никак не могу найти выключатель, вы мне не поможете?
Пытаясь нашарить выключатель, я задел ее бедро.
– О-о-о, вы хотите воспользоваться девушкой в таком положении? – игриво спросила она.
– Нет, что вы, я случайно, – сильно смутившись, начал оправдываться я.
– Какой вы галантный! Вы мой рыцарь, вы спасли меня от тех дикарей! – томным полушепотом продолжила она. – Эти дикари хотели изнасиловать беззащитную девушку и убить
