на гололитическом столе, но видела то, как события развиваются непосредственно на поле боя.
Ревели моторы, грохотали гусеницы. Три могучих "Леман Русса", развернув башни, чтобы не погнуть стволы, врезались в контейнеры бульдозерными отвалами, уронили их на бок и двигали так, чтобы расчистить путь и себе, и тяжёлой пехоте, которая шла следом. Для сокрушительного удара Виктория наконец-то вывела из резерва основные силы.
Раздалась пара хлопков, и в сторону танков отправились ракеты, оставляя в воздухе дымный след. Удар, взрыв и…
Кое в чём Георг покупателей продукции своих заводов не обманул — ручное противотанковое оружие его "Леманам" не навредило.
Ещё несколько залпов, подкреплённых плазменным огнём, не изменили ход сражения. Абордажники Збаржецкого дождались лишь того, что "Леман Руссы" развернули башни и дали залп. Потом ещё раз. И ещё.
Осколочным снарядом совсем необязательно попасть прямо по бойцу в скафандре. После взрыва осколки разлетались вокруг, прошивали и снаряжение абордажников, и их укрытия. Танки проредили отряды династии Збаржецких, а спустя минуту и вовсе обратили солдат в бегство. Погибших так много, что под гусеницы то и дело попадали свежие тела. Они лопались, как насекомые в хитиновых панцирях, и танки оставляли за собой кровавые полосы.
Совсем скоро у нападавших не осталось никаких шансов на широких проспектах Белами-Ки. Их вытеснили в жилые зоны, куда тяжёлая техника проехать не могла. Но и там захватчики не нашли спасения.
Абордажник, который двигался в конце колонны, вдруг снял с магнитных зацепок мелта-бомбу. Взвёл, догнал товарища и прикрепил взрывное устройство тому к спине. Сварился в скафандре сам, а ещё прихватил на тот свет множество однополчан. Они так и не добрались до перекрёстка, где бормотал заклятья Вудон, потрясая кривым деревянным посохом из чёрного дерева.
В другом месте солдаты Иеремии не успели перейти на режим ночного видения — в конце тёмного коридора вдруг засияло лезвие силового топора. Они и опомниться не успели, как сэр Валерио Рейн преодолел расстояние, их отделявшее, и врубился в наступающие порядки. В узком пространстве не размахнуться ростовым мечом, но и одноручным топором Валерио владел так, как никто другой. Он поднимал и опускал смертоносное оружие, а за его спиной оставались лишь трупы с оплавленными шлемами и рассечёнными кирасами. Абордажники стреляли в упор, но этот воин недавно расправился с дредноутом, что они здесь могли поделать?
Где-то ещё нападавшие натолкнулись на озверевших ополченцев, не смогли прорваться и оказались между молотом и наковальней. Хотели они того или нет, но сдаваться всё равно пришлось.
Ийдана отвлеклась от разгрома абордажных команд, и бросила бессмертный дух к мрачной громаде "Пентакля", где происходило самое ожесточённое и безумное сражение, в сравнении с которым оборона Белами-Ки совсем не так драматична, как могла бы показаться.
27
— Ты слышишь меня, Старый Дракон? — спросил Котар, наблюдая за последними мгновениями жизни Жерара Лабранша.
"Всегда".
— Отныне… мы едины.
"Разве что телом. — Демон усмехнулся. — Ты сам мне больше не нужен".
Возможно, Котар бы возразил, но уже ослабил защиту, и демон этим воспользовался.
"Vetus Draco" — Старый Дракон — крутанул в руках фламберг, а потом вонзил его в землю по самую рукоять.
Эта красивая вещица больше не нужна. Тёмный дух, некогда запертый в ней, переместился в более подходящую оболочку.
Меч не исчез и не покрылся ржавчиной, как иное оружие под воздействием колдовской энтропии. В обе стороны от волнистого лезвия разошлись трещины, подсвеченные ослепительным сиянием. Они ширились, превращались в ущелье, делили некогда прекрасный и ужасный Сад надвое. Владения Отца Чумы съёжились, теперь охватывали лишь узкое пространство вокруг Врат Хаоса.
Охваченные святым пламенем деревья покрывались льдом, чтобы навсегда увековечить сражение двух противоположных стихий. Пруды и болота застывали, и стоило взглянуть в новообразованное зеркало, как с той стороны появлялось не отражение, а то или иное олицетворение Архитектора Судеб. Даже представить таких существ непросто — они ненавидели что-то определённое, каждый миг приобретая новые очертания.
Устоявшийся круговорот природы с жизнью, ведущей к неизбежной смерти, и смертью, питающей новую жизнь, столкнулся с тем, что отрицало всё устоявшееся, что поклонялось ветрам перемен и постоянному движению. Чистое зло билось с не менее отвратительной силой. В таких условиях даже те Рыцари, которые не воспользовались телепортационным маяком, становились добычей, смертным же из числа святого воинства и вовсе досталась роль аперитива.
Ожившие кошмары, что отвергали постоянную форму, перекатывались по ковру из нурглингов и давили последних десятками, не страшась яда и отравы Отца Чумы.
Клубящееся пламя — отнюдь не святое — меняло окраску от бледного, едва заметного, до таких цветов, что резали глаз. Оно охватило чумоносцев, опаляя одних, замораживая других, расплавляя до состояния отвратительной лужицы с вздувающимися шарами испарений третьих.
Похожие на парящих скатов создания рассекали и воздух, и гигантских насекомых, которых Отец Чумы с любовью вывел для истребления тех, кто посмел покуситься на его владения.
Очень быстро воинство Савы вдруг оказалось в меньшинстве, на месте тех, кого совсем недавно беспощадно истребляло. Однако говорить о поражении рано.
Сава оставался на ногах и продолжал питаться силой, которую щедро получал из всех источников, неважно, Врата Хаоса это или грубый разлом, созданный Старым Драконом. Сава восстанавливался после схватки с Живым Святым и теперь напоминал не расплавленную свечу, а мёртвого гиганта с непропорционально длинными, тонкими и обожжёнными конечностями, с оторванной нижней челюстью, с вплавленными в плоть элементами доспехов и со сгоревшими крыльями, от которых остались только короткие культи.
Несмотря на кажущийся бесконечным напор демонов изменения, Сава не сделал и шага назад, бился как лев, так как помнил, кто следит за ним с той стороны и что от него ждут. Он поднял на пути стаи летучих скатов рои насекомых, которые облепляли демонов Архитектора Судеб, пожирали их живьём, заставляли снижаться под весом десятков и сотен тысяч мух, трутней и комаров. Скаты ревели, возвращались к клубящемуся пламени, чтобы оно поглотило их вместе с врагами.
Герольды Тзинча ответили уже собственным проклятием, и пространство между демоническими армиями расцвело огоньками так, будто начался салют. Они ранили не обгоревшее тело Савы, но его разум, перерезали нити, с помощью которых тот повелевал реальностью.
Сава издал приглушённый вопль и рванулся в бой, разбрасывая и прогоняя ожившие кошмары. Ему удалось схватить одного герольда и разорвать в клочья, поглотив дух, тогда как остальные избранные Архитектора Судеб растворились в
