побуждающие нас создавать правовые нормы, также детерминированы «безусловной необходимостью» [Кистяковский 19166: 187].
Как и Кант, Кистяковский считал право фундаментом, на котором стоит гражданское общество, однако, рассуждая о той ключевой роли, которую играет право в формировании социальной дисциплины, он идет дальше немецкого философа[303]. В частности, он утверждал, что внешняя дисциплина, установленная законом, позволяет индивиду более глубоко осознать свои нравственные обязательства («мы нуждаемся в дисциплине внешней именно потому, что у нас нет внутренней дисциплины») и способствует развитию гражданского общества, основанного на уважении к правам всех его членов [Кистяковский 19096: 120][304]. Таким образом, право (и политические институты в целом) играет важнейшую роль в процессе создания гражданского общества, а сознание индивидом своего долга трансформируется в активную гражданскую позицию [Кистяковский 1905: 142]. Фактически правовые и политические институты могут стать инструментом воплощения в жизнь неоидеалистического образца социума, в котором устремления отдельных индивидов направлены на реализацию общего блага. При такой трактовке государственные институты выполняют важную дидактическую функцию, информируя граждан об их правах и солидарных интересах и одновременно с этим давая им возможность полностью реализовать свой потенциал: государство «облагораживает и возвышает человека. Оно дает ему возможность развивать лучшие стороны своей природы и осуществлять идеальные цели» [Кистяковский 1906: 471; Кистяковский 1990: 142].
Кистяковский подчеркивал, что закон является не только инструментом установления социальной справедливости, но и гарантом прав человека. По его мнению, в основу правового государства должен быть положен принцип негативной свободы, то есть нерушимых и неотчуждаемых прав индивидов, и его позиция по этому вопросу, которая особенно хорошо прослеживается в тех работах Кистяковского, где он поэтапно пишет о культурной автономии Украины, оставалась неизменной до конца его жизни[305]. Кистяковский считал, что каждому индивиду нужна свобода для достижения тех абсолютных идеалов, к которым он стремится, и что задача закона заключается в том, чтобы установить границы этой свободы [Кистяковский 1990: 144][306]. Он признавал, что определить точные контуры негативной свободы априори невозможно, поскольку интересы и сферы свободы различных индивидов будут неизбежно сталкиваться друг с другом, однако это только заставляло его еще выше ценить право [Кистяковский 1905: 144]. Задача права, писал он, заключается не только в создании структуры для реализации абсолютных идеалов, но и в том, чтобы эта система учитывала конкретные экономические и социальные условия того общества, где она будет использоваться. В своей знаменитой статье «В защиту права» (1909), обличавшей как российскую интеллигенцию с ее притупленностью правосознания, так и всю восходящую к Герцену и славянофилам интеллектуальную традицию, согласно которой в российской правовой неорганизованности заключалось определенное преимущество, Кистяковский исследует историю права и приходит к такому выводу:
Нет единых и одних тех же идей свободы личности, правового строя, конституционного государства, одинаковых для всех народов и времен, как нет капитализма или другой хозяйственной или общественной организации, одинаковой во всех странах. Все правовые идеи в сознании каждого отдельного народа получают своеобразную окраску и свой оттенок [Кистяковский 19096: 102].
Несмотря на свою убежденность в том, что жизнеспособное государство может существовать только на основе права и негативных свобод, Кистяковский активнее, чем большинство других российских либералов, выступал в поддержку социалистического устройства общества как наиболее эффективного политического режима и для защиты личных прав и свобод, и для самореализации индивидов [Кистяковский 1990: 155][307]. В частности, он подчеркивал, что, если общество не осознает взаимосвязи личных и политических свобод с экономическими и социальными целями, эти свободы обесцениваются. Негативные свободы, по его мнению, не могут быть полностью реализованы в ситуации, когда один класс занимает доминирующее положение по отношению к другому или отсутствуют определенные позитивные меры, направленные на устранение социального неравенства[308]. В число таких позитивных мер, необходимых для личного саморазвития (Кистяковский называл их «социалистическими правами»), входили права на труд, получение помощи в случае болезни, наступления старости или лишения возможности работать, полное развитие своих способностей и нормальное образование. «Все они [эти права], – писал он, – объединяются одним общим правом на достойное человеческое существование» [Кистяковский 1990: 156]. Готовность социалистического государства закрепить такое право законодательно и делало этот политический режим в глазах Кистяковского лучшей формой государственного устройства[309]. Вот что он писал по этому поводу в «Вехах»:
Правовой порядок есть система отношений, при которых все лица данного общества обладают наибольшей свободой деятельности и самоопределения. Но в этом смысле правовой строй нельзя противопоставлять социалистическому. Напротив, более углубленное понимание обоих приводит к выводу, что они тесно друг с другом связаны и социалистический строй с юридической точки зрения есть только более последовательно проведенный правовой строй. С другой стороны, осуществление социалистического строя возможно только тогда, когда все его учреждения получат вполне точную правовую формулировку [Кистяковский 19096: 108–109].
Опираясь на труды правоведов, изучавших связь между социализмом и правом, в частности А. Менгера (1841–1906), Г. Еллинека и О. фон Гирке (1841–1921), Кистяковский защищал свою точку зрения, что социалистический строй является лучшей формой государственного устройства, гарантирующей и защиту негативных свобод, и достижение социального и экономического равенства. Доказывая это, он обращался к европейской истории, в которой находил свидетельства связи между укреплением гражданских прав и свобод и расширением сферы деятельности государства[310]. Хотя Кистяковский не закрывал глаза на недостатки современного ему западного общества, он тем не менее считал, что оно наглядно демонстрирует достоинства политики компромиссов, при которой законы государства создаются с участием всех политических партий (включая социалистические) [Кистяковский 1905: 396]. Хотя некоторые его сравнения России с «другими цивилизованными народами» сейчас выглядят анахронизмом, в целом учение Кистяковского выигрышно отличает от многих других то, что он стремился создать политическую и социальную теорию на основе практического опыта [Кистяковский 19096: 107].
Говоря о своей стране, Кистяковский выступал за сотворение нового общества, в фундамент которого были бы положены как европейская политическая теория, так и опыт и традиции собственно России. Выражая осторожный оптимизм относительно того, что он называл «внутренним сознанием о праве и не-праве, живущим в народной душе», он указывал на некоторые существовавшие в России формы общественной организации (земельные общины, артели и т. д.), в которых действовал принцип распределительной справедливости [Кистяковский 19096: 114]. Российское правосознание, по его мнению, можно развивать, если закреплять в законе эти внутренние этические нормы, заниматься внутренними, духовными поисками: чтобы пробудилось правосознание российской интеллигенции, она «должна уйти в свой внутренний мир, вникнуть в него для того, чтобы освежить и оздоровить его» [Кистяковский 19096:126]. Уважение к праву и личное саморазвитие должны были помочь установлению правого строя
