было так давно, капитан…
– Но Виктор мне сказал, что вы до сих пор иногда заходите к нему за новостями.
– Да, это правда. Но скорее я забочусь о нем самом. Сначала двое его детей пропали, потом жена покончила жизнь самоубийством… Этот человек хлебнул горя.
– Вы были знакомы с мадам Лессаж?
Фабрегас не планировал интересоваться этой темой, но, поскольку с самого начала разговор шел совсем не так, как он предполагал, капитан решил импровизировать.
– Да, пожалуй, даже лучше, чем с Виктором. Люс была очень добра ко мне в те времена. Я часто приходил вместе с близнецами к ним домой после школы, и она жарила нам блинчики. Правда, в основном только я их и ел – близнецы почти не ели. Они вообще ничего не делали, как другие дети. Сейчас я думаю, что именно это меня в них и восхищало.
Фабрегас ощутил холодок в затылке.
– Что вы имеете в виду – «ничего не делали, как другие дети»?
Кристоф снова нахмурился и некоторое время молчал.
– Даже не знаю, – пробормотал он наконец. – Наверно, это прозвучало глупо. Я не должен был вам этого говорить.
– Позвольте мне все же уточнить.
– Но зачем? Они ведь давно мертвы.
– Солен мертва, – поправил Фабрегас. – Что до Рафаэля, официально он по-прежнему считается без вести пропавшим.
Кристоф печально улыбнулся.
– Вы сами в это верите?
– Я ни во что не верю, месье Мужен, я довольствуюсь фактами. Тело Рафаэля Лессажа не было найдено, и нет никаких оснований полагать, что он покинул этот мир.
– Как вам угодно.
Кристоф произнес эти слова ледяным тоном, как если бы сам факт, что Рафаэль мог остаться в живых, был ему неприятен. Фабрегас вовсе не был уверен, что получит от него ответы на все свои вопросы, но инстинкт подсказывал ему, что этот человек знает многое.
– Месье Мужен, я вынужден повторить свою просьбу. Расскажите мне о близнецах. Чем они так сильно отличались от остальных детей?
Кристоф Мужен опустил глаза и молчал. Фабрегас решил дать ему время на раздумье, а сам, воспользовавшись паузой, снова обвел взглядом комнату, на сей раз изучая обстановку уже более внимательно. Широкий белый кожаный диван; два кресла в стиле «Ришелье», обтянутые полосатой тканью; камин, возле которого была аккуратно сложена небольшая груда поленьев и имелось все для растопки, несмотря на разгар лета; книга по современному искусству на низком стеклянном столике; дизайнерская лампа в углу… Фабрегас подумал, что фотографии этой гостиной вполне могли бы украсить страницы какого-нибудь глянцевого журнала, посвященного дизайну интерьеров, но хозяин дома не слишком органично в нее вписывался.
Поскольку Кристоф продолжал молчать, Фабрегас наконец потерял терпение и заговорил уже более резким тоном:
– Месье Мужен, речь идет о жизни двух детей! Все, о чем я вас прошу, – сообщить мне как можно больше подробных сведений о близнецах Лессаж.
Кристоф поднял голову и в упор взглянул на него. Затем решительно произнес:
– Я не хочу говорить плохо о мертвых!
39
В комнате повисла напряженная тишина. Фабрегас ждал продолжения, но его собеседник явно не спешил.
– Что именно вас смущало в их поведении? – наконец спросил капитан.
– О, в те времена – ничего! Как я вам уже сказал, эти двое меня восхищали. Только гораздо позже я осознал, какими они были… испорченными.
Впервые Фабрегас услышал подобный отзыв о близнецах Лессаж. До этого все в один голос называли их ангелами, погубленными злым роком. Фабрегас невольно задумался: а много ли он сам, по сути, знает о близнецах, которых даже никогда не видел? Только то, что рассказывали Жан и Виктор. Капитан знал, как легко идеализировать умерших, особенно если они уходят столь юными. Поэтому объективный или, по крайней мере, отличный от остальных и в чем-то противоречащий им взгляд мог оказаться весьма полезен.
– В каком смысле испорченными? – осторожно спросил Фабрегас.
Кристоф, казалось, подыскивает слова. Он уже собрался что-то сказать, но передумал. Наконец он позволил себе улыбнуться одними уголками губ и произнес с легкой иронией:
– Я думаю, что их отношения были более тесными, чем братские, если вы понимаете, что я имею в виду…
Но Фабрегас не понимал или, скорее, не хотел понимать.
– Не могли бы вы все же уточнить?
– Я думаю, что они спали вместе, – выдохнул Кристоф.
– Месье Мужен, речь идет об одиннадцатилетних детях! – возмутился капитан, на сей раз искренне.
– Вы правы, я выразился не лучшим образом. Но я не могу подобрать более точного определения…
Фабрегас медленно вдохнул и выдохнул, прежде чем произнести:
– Вы хотите сказать, что их отношения носили инцестуальный характер?
– Да, именно так! Инцестуальный. Я не знаю, что они делали друг с другом, но они вели себя скорее как влюбленная пара, чем как брат и сестра.
– Я слышал, что близнецы часто привязываются друг к другу сильнее, чем обычные братья и сестры, – заметил Фабрегас.
– Да, я в курсе… Я тоже какое-то время интересовался этой темой. Но, уверяю вас, отношения Солен и Рафаэля выходили далеко за пределы любой детской привязанности. Люс мне это подтвердила.
– Мадам Лессаж? А что именно она вам сказала?
– В те времена, конечно, ничего. Но уже позже, после всего случившегося, я как-то раз зашел навестить их с Виктором, Люс была дома одна, и вот тогда она разоткровенничалась. Она была заметно пьяна. Их отношения с Виктором разладились, он не появлялся дома целыми днями. На тот момент он отсутствовал уже неделю.
– Так что же она вам сообщила?
– Все это звучало, конечно, очень сумбурно, но подтвердило то, о чем я сам давно подозревал. Близнецы действительно были… особенными, хотя правильнее, наверно, сказать «извращенными». Люс много раз заставала их за поцелуями и ласками. Она пыталась их разъединить, установить между ними дистанцию… И каждый раз они ей за это мстили тем или иным образом. Она не вдавалась в подробности: видно было, что ей становится не по себе от одних только воспоминаний… В тот день я догадался, что она боялась своих детей и именно поэтому приглашала меня в гости так часто… Я был щитом между нею и близнецами…
Перед Фабрегасом словно предстала тайная страница истории близнецов, содержания которой он прежде не смог бы даже вообразить. Люс покончила с собой девять лет назад. Сколько всего еще она могла бы поведать…
– А когда именно она вам это рассказала, вы не помните?
– За несколько дней до самоубийства… – ответил Кристоф, опуская глаза. – Я должен был догадаться, что это случится…
– Я не думаю, что вы могли что-либо сделать для этой женщины, – сказал Фабрегас. –
