class="p1">— Четыре, Пять, пройдите дальше и поищите, нет ли тут еще кого. Может, лошади у этих были, — прохрипел плотный кряжистый человек, прижимающий Старкальда сапогом. Весь заросший волосами, в полинялом меховом плаще, он походил на медведя, и пахло от него скверно. Обрюзгшее лицо выдавало пьянчугу, холодный взгляд — отпетого живодера. В руке он сжимал короткий топорик.
Краем глаза Старкальд увидел, что Рчара тоже изловили, Каким-то чудом южанин умудрился не разбить лампу и не поджечь себя. Странная вышла бы смерть.
Лесные братья. Шваль, промышлявшая разбоем и грабежом на дорогах. В последние годы их поубавилось, но некоторые крепко засели в скрытых чащобных становищах. Наверняка часть лиходейств у Могил творили именно они.
— Этих домой к Руке, а мы еще пройдемся, — поручил кому-то Черный Сапог и напоследок больно пнул Старкальда по боку.
Сеть с них сняли, но руки повязали крепкой бечевой, а на шею накинули удавки, чтоб не рыпались. Скоро послышалось конское ржание, откуда-то появилась телега с оленьей тушей и грудой ловушек на мелкую дичь. Им велели полезать внутрь. Потом туда же запрыгнул угрюмый мальчишка лет десяти и вперил в Старкальда тупой взгляд. Телега тронулась. Напрасно сорнец пытался выведать у него, из чьей он семьи, много ли на дворе народа, и кто у них главный, — мальчик будто воды в рот набрал и отвечать не хотел.
Случись это на пару недель раньше, сорнец побоялся бы за свою жизнь, ведь от лесовиков можно ожидать чего угодно. Но сейчас вместо страха пришли лишь раздражение и злоба. Надо же было так глупо попасться, едва улизнув от смерти. Если не получится договориться с их вожаком, Гирфи ждет печальная судьба, и чем дольше времени он здесь проведет, тем меньше шансов останется потом выйти на ее след — Лепестки не замедлят продать девушку первому же покупателю.
Ехали долго. Солнце поднялось к зениту, когда ряды ползущих к небу вековых сосен остались позади. Повозка, прогрохотав по деревянному мосточку через неглубокий, утыканный кольями ров, оказалась у вострозубого тына, позеленевшего ото мха и лишайника. Перед рвом плетнем были укрыты пахотная земля, небольшой садок и борти.
Неудивительно, что про этот запрятанный меж двух лесных гряд двор ничего не знали в Искре. Ближайшая деревушка отсюда в добром дне пути, а разъезды по таким глухим местам не ездят.
— Открывай! — завидев их, кликнул мужик с дозорной вышки, а потом высунулся до пояса в узкое окошко, — Кого это ты привез, Тлай?
— Проспорил, Корень! Я же говорил, найдем еще кротов! — засмеялся толстый возница. — Верно Рука сказал, что у погоста ночью будет какая-то драка!
Ворота распахнулись, и они въехали в острожек. Высокий частокол скрывал утоптанный двор, дюжину хибар и землянок, над которыми вился сероватый дымок. К ним примостились загоны для скота, клети и дровняки. Здесь кипела лагерная жизнь: двое тащили визжащего и упирающегося хряка на забой, парнишка с гвоздем в зубах примеривал к копытам жеребца подкову, кто-то колол дрова, бабы сновали туда-сюда с кучей тряпья, с грудным дитем или кадкой, полной воды.
Лесовики — люди мрачные и дикие, за годы непростой жизни в глуши они стали сродни волкам. Нужда иссушила и выветрила их лица, ожесточила нрав.
У самого большого дома их скинули с телеги. Откуда-то с лаем вылетела целая свора собак и непременно растерзала бы их, если б воздух не прорезал тонкий свист, заставивший псов присмиреть.
Тяжелая бурая шкура, что заменяла дверь, поднялась, и в сопровождении двух верзил-близнецов оттуда вышел суховатый мужичок с тронутым оспой лицом. Он был гол по пояс, резаные шрамы на безволосой груди свидетельствовали о том, что проливать кровью — свою ли, чужую, — ему не впервой. Вздернутый подбородок и колючий взгляд с прищуром выдавал человека кичливого и скорого на гнев. Каштановые волосы с проседью он стягивал сзади шнурком, а усы ровнял коротко на манер башенцев.
— Рука, Раз отыскал этих в лесу, — доложил один из их пленителей, — наши дальше пошли. Может, еще будет чем поживиться.
Старкальд вспомнил, что предводителя лесного клана звали Красной Рукой или просто Рукой, а их помощников — Пальцами, нередко клички их сокращались до чисел: Раз, Два.
Вожак чуть прихрамывал и при каждом шаге корчил лицо от боли. Подойдя, он скрестил жилистые руки, смерил взглядом пленников и презрительно хмыкнул, увидав облачение Старкальда.
— Кто же тебя раздел, воин? Поддоспешник с отметинами, а кольчуги нет. Наши что ли похозяйничать успели?
— Нет, нет, Рука, не брали. Железа у них никакого не было, — поспешил оправдаться пленитель.
— Да и боты такие мастерят ратникам. Ты будешь из отряда регента. А друг твой, — Рука перевел взор на Рчара, — друг твой скорее похож на бродягу. Вас порченые поколотили?
Сорнцу совсем не улыбалось выкладывать историю своей измены.
— Меня Старкальд зовут. Ты прав, я дружинник, был с Вшивой Бородой, когда на нас напал какой-то большой отряд. Люди, не порченые. А этот, — Старкальд указал на Рчара, — просто мимо проезжал.
— Регента полонили?
— Убили, — не поведя бровью, ответил сорнец.
Рука встопорщил усы и присвистнул. Амбалы рядом уставились друг на друга.
— Ого! Чудные дела у вас там творятся. Волк медведя кусает. Ну, мне игры городской знати не интересы. Надеюсь, хоть добычу оставили.
— Куда прикажешь этих молодцев?
— Здоровяка в клетку, сгодится для кирки. А второго кончайте и на корм свиньям. Мусор, только жрать и срать будет.
Старкальд с жалостью глянул на Рчара. Тот все так же улыбался, точно не уяснил из сказанного ни слова.
Нельзя так!
— Рука, прикажи снять путы и отпустить нас! Мы единственные свидетели убийства! Вернемся в Искорку, все расскажем, и княжна наградит тебя! — выкрикнул сорнец.
Рука вдруг странно посмотрел на него, лицо вожака растянулось в редкозубой улыбке. Заухмылялись и стоявшие рядом, а особенно тот лесовик, что привел их.
— Предлагаешь довериться тому, у кого на лбу написано, что он предатель?
Поднялся громовой хохот. Старкальд смешался, вспыхнул. Когда смывал грязь в речке, он пытался рассмотреть свежий шрам в отражении, но ничего не разобрал. Неужто, там что-то постыдное?
Рука схватил его за подбородок и прошипел с ненавистью:
— Вы, собаки столичные, не знаете цену своему слову.
Тут же подскочили псы, перенявшие злобу по тону хозяина. Они скалили зубы и истекали пеной в двух шагах от Старкальда — одно слово
