19046, 5: 520][316].
Новгородцев считал, что естественное право является соединительным звеном между внутренней, нравственной, свободой и внешней, существующей в сфере общественной и политической жизни [Новгородцев 1896: 9]. В частности, гарантия негативной свободы дает индивидам возможность принимать решения на основании высших нравственных законов, улучшать законодательство и совершенствоваться как членам общества [Новгородцев 1899: 125–127]. В основе этой идеи Новгородцева лежит его недогматическое представление об историческом прогрессе: он писал, что поскольку поиск истины является бесконечным процессом, то каждый индивид вправе сам искать свою уникальную истину, будучи защищенным законом от чьего-либо вмешательства в эту сферу деятельности [Новгородцев 1904а: 76].
Рассуждая об истории либерализма, Новгородцев признавал важность защиты внутренней, духовной, свободы публичным и наглядным образом. В своих лекциях по истории философии права он говорил о том, что принцип свободы совести и его производные стали первыми воплощениями идеи негативной свободы как неотъемлемого права человека. «Нравственная свобода, – писал он, – без должных гарантий со стороны права и государства останется пустой фикцией» [Новгородцев 1901 в: 119]. На исторических примерах он показывал, что естественное право лучше всего гарантирует «неотъемлемые права» личности и сферу свободы, защищенную от вмешательства со стороны государства [Новгородцев 1898: 886–887]:
Естественное право является выражением того самостоятельного абсолютного значения личности, которое должно принадлежать ей при всяких формах политического устройства. В этом виде оно является чем-то большим, чем требование лучшего законодательства, – оно представляет протест личности против государственного абсолютизма [Новгородцев 1902 г: 294–295].
Именно с этих позиций он считал, что для России лучшей формой политического устройства является конституционное государство на основе естественного права[317].
После событий 1905 года Новгородцев много писал о том, что никакие общественные институты или правовые механизмы не могут полностью гарантировать свободу: в своих научных статьях, например «Государстве и праве» (1904), он утверждал, что гармонии государства и права не существует, а конкретному историческому процессу и живому нравственному сознанию присущ «постоянный дуализм, вечный процесс столкновений между тем правом, которое должно быть, и законом государственным» [Новгородцев 19046, 5: 511]. Однако его высказывания, относившиеся к тому, что происходило тогда в России, показывают, к каким трудностям приводил отказ от открытой дискуссии в такой сложной политической обстановке. Новгородцев обрушивался на сторонников Д. Н. Шипова, которых он называл «славянофилами XX века», упрекая их в политической пассивности и ошибочном пренебрежении сферой негативной свободы; при этом они, по его мнению, отказывались признавать, что Россия должна присоединиться к остальному «цивилизованному миру», встав на путь «прямого и открытого конституционализма» [Новгородцев 1905в: 357, 366, 374–376].
В то время Новгородцев безоговорочно поддерживал идею о том, что Россия должна перенять политическое устройство, созданное на Западе, и был убежден, что его страна уже уверенно движется в этом направлении; впоследствии, глубоко осмысливая этот опыт, он много думал о том, являются ли западные модели демократии универсальными[318].
5.2.3. Социальная справедливость
Как уже было сказано выше, в философском мировоззрении Новгородцева центральное место занимала его вера в равную нравственную ценность всех людей. В свете политических событий, происходивших в России, и собственной увеличившейся вовлеченности в политику – сначала как участника «Союза освобождения», а потом как члена кадетской партии – в политической и социальной философии Новгородцева все большее место стала занимать концепция позитивной свободы, в основе которой лежит идея человеческого достоинства. В статье, опубликованной в декабре 1905 года, он писал о критической важности «права каждого на достойное человеческое существование», без которого, по его мнению, «не будет той солидарности, которая спасает одинаково и от деспотизма, и от анархии» (курсив – автора цитаты) [Новгородцев 19056: 214]. Не отрицая важности негативной свободы, Новгородцев теперь утверждал, что забота о материальном благополучии эмпирической личности должна быть такой же частью права, как и более анархичные формы свободы [Новгородцев 19056: 216]. В частности, для закрепления права на достойное существование необходимо принять следующие законодательные меры: регулирование условий труда, обеспечение на случай болезни, неспособности к труду и старости, создание профсоюзов и признание права на труд как такового, которое, по его мнению, должно было быть заложено в основу земельной реформы [Новгородцев 19056: 215, 217–218, 220–222]. Без этих прав и государственных структур, необходимых, чтобы они соблюдались, чрезмерное увлечение негативной свободой может разрушить фундамент гражданского общества. Резюмируя, Новгородцев писал, что право на достойное существование не менее важно, чем свобода мысли или совести, поскольку оно создает подходящие внешние условия для «положительного осуществления идеала внутренней свободы» [Новгородцев 19056:215].
Приверженность Новгородцева принципам как негативной свободы, так и достойного существования нашла отражение в его политической деятельности[319]. При подготовке к участию в работе Первой думы он настаивал на том, чтобы включить в программу кадетской партии пункт о признании права на труд как одного из элементов права на достойное существование, говоря, что решение аграрного вопроса должно быть связано с автономией личности[320]. Уже став депутатом Первой думы, он заявлял, что двумя важнейшими проблемами, стоявшими перед парламентом, были аграрный вопрос и то, что он называл «действительной неприкосновенностью личности». Относительно последнего он предложил «законопроект об обеспечении действительной неприкосновенности личности», построенный вокруг двух разных, но взаимосвязанных идей: права личности и ответственности власти; некоторые из положений этого проекта были заимствованы из западноевропейской практики[321]. Однако политическая карьера Новгородцева – и, по сути, его участие в деятельности кадетской партии в целом – закончилась после подписания им Выборгского воззвания в 1906 году. Помня о том уважении к праву как к инструменту защиты и негативной, и позитивной свободы, которое красной нитью проходит через все его труды, можно представить трудность выбора, который ему пришлось сделать, подписывая документ, призывавший российских граждан не повиноваться закону.
Впоследствии Новгородцев называл свое решение «нравственным» и принятым из-за чувства долга [Новгородцев 1907: 20]; в царской России те, кто видел в принципе верховенства закона главное средство защиты прав и свобод, иногда вынуждены были добиваться своих целей только путем призыва к нарушению закона.
5.2.4. Переосмысление концепции свободы после революции
Сразу после Революции 1905 года взгляды Новгородцева претерпели существенную трансформацию. В то время как основное ядро кадетской партии всеми силами убеждало российскую общественность в том, что естественным итогом либерализма является западная демократия, и пыталось добиться социальных и политических преобразований благодаря улучшению гражданских и государственных институтов, Новгородцев опубликовал два научных труда, в которых подробно описал условия, необходимые для полной самореализации личности в конституционном и правовом государстве [Laserson 1957: 390]. Пытаясь поместить опыт российского либерализма в более широкий академический и исторический контекст, он сумел обратить внимание читателей
