нашла Микулина в экспериментальном цехе.
— Сан Саныч! — закричала она издали, глотая от волнения слоги. — Вам звонит Поскребышев!
Поскребышев был краток.
— Немедленно приезжай в Кремль!
Микулин тут же вскочил в свой «понтиак» и погнал машину на предельной скорости. Пару раз он даже проскочил красный свет светофора и поблагодарил судьбу, что он так мастерски водит автомобиль.
В кабинете у Сталина уже сидели Шахурин, Дубов, Ильюшин и еще несколько генералов в форме ВВС. Сталин сам вел заседание.
Присев к столу и слушая выступления генералов, Микулин понял, что Ил-2 развил скорость в 420 километров в час и принято решение о его немедленной постановке на серию.
Встал Шахурин.
— Товарищ Сталин, — сказал он, — что касается самого самолета, то с этим нам более или менее ясно. Но мы понятия не имеем о моторе, который там стоит, тем более что он официальных госиспытаний не проходил. Более того, мы даже не видели его чертежей.
— Микулин, — посмотрел на него Сталин, — где чертежи?
— Чертежей нет, товарищ Сталин, — вытянулся Микулин.
— Как нет?
— Мы этот мотор в инициативном порядке построили, используя в основном АМ-35А. Мы сделали всего два образца. Один стоит на самолете Ильюшина. Другой — у нас на испытательной станции. Чертежей же не сделали, потому что не хватало ни людей, ни денег. А детали прямо в цехе сделали по эскизам.
— Вот видите, товарищ Сталин, какое положение с мотором? — сказал Шахурин. — Даже чертежей нет. Мотор нам выпуск самолета может сорвать.
— Сколько времени вам нужно на подготовку мотора в серию? — Сталин посмотрел на Дубова.
— По опыту год на проектирование и год на подготовку к производству. Но, учитывая, что мотор уже есть, дело только за технической и технологической документацией, можно уложиться в год.
— Год? — переспросил Сталин. — На год отложить выпуск штурмовика? Об этом не может быть и речи. Три месяца на составление чертежей и месяц на подготовку к производству. Вам будет оказана вся необходимая помощь. Но в апреле вы должны будете дать первые моторы.
— Товарищ Сталин, — возразил Дубов, — это очень маленький срок. Мы не успеем.
— Дубов прав, — вмешался Шахурин. — Товарищ Сталин, нам нужен хотя бы год, ну от силы десять месяцев.
— Три месяца на чертежи, месяц на подготовку, — Сталин раздраженно стукнул трубкой по столу, — Вам ясно? Все свободны.
В приемной Шахурин повернулся к Микулину.
— Вы понимаете, что вы натворили своей инициативой? Как мы за несколько месяцев наладим выпуск?
Микулин промолчал. Он-то отлично знал, что обычно сначала год проектируют двигатель, затем рабочие чертежи поступают к технологам. Те составляют маршрутные карты на каждую деталь, рассчитывают режимы обработки, проектируют необходимую технологическую оснастку и приспособление. Это еще год. Как за несколько месяцев сделать такую работу, он и сам не представлял. Наутро он пошел к главному инженеру Куинджи посоветоваться. Но секретарша схватила его за рукав.
— Александр Александрович! Туда нельзя.
— Но мне нужен Куинджи.
— Куинджи сидит теперь в другом месте. Внизу, у технологов.
— А кто занял его кабинет?
— Какой-то уполномоченный.
— Ну, что ж, познакомимся с уполномоченным, — сказал Микулин, отворяя дверь.
За столом сидел коренастый мужчина средних лет с улыбчивым лицом. На лацкане его коричневого костюма краснел значок депутата Верховного Совета СССР.
— Здравствуйте, — сказал Микулин, — я главный конструктор завода. С кем имею честь?
— Здравствуйте, товарищ Микулин, — ответил тот. — Вот мой мандат. — И полез в бумажник.
Из бумажника он вынул листок, написанный от руки синим карандашом. Еще издали Микулин узнал почерк Сталина. Из мандата следовало, что секретарь МГК ВКП(б) Георгий Михайлович Попов направляется на завод для обеспечения выпуска в срок серии двигателей АМ-38. Всем предлагалось оказывать ему содействие.
— Ну, Александр Александрович, — сказал Попов, — с чего мы начнем?
— Я, Георгий Михайлович, сейчас составляю график выпуска чертежей.
— А я предлагаю сделать иначе. Вот на этот стол к двенадцати часам вы должны положить детали АМ-35А. Рядом с ними аналогичные детали мотора к штурмовику. И в двенадцать я жду вас вместе с Куинджи. Тогда и поговорим.
Ровно в полдень Микулин и Куинджи вошли к Попову. На длинном столе для заседаний лежали детали моторов.
— А теперь, товарищи, — сказал Попов, — покажите только те детали у АМ-38, которые отличаются от АМ-35А.
Микулин отобрал вал, головку блока, нагнетатель и еще несколько деталей.
— Таким образом, — сказал Попов, — мы видим, что количество новых деталей, которые предстоит освоить заводу, невелико. Надо немедленно составить рабочие чертежи и одновременно технологическую документацию. А вы, товарищ Куинджи, должны дать мне список необходимых материалов и оборудования. Все это вы получите. Но напоминаю вам о сроке, который дал нам товарищ Сталин — три месяца. Завод следует перевести тотчас же на трехсменную работу. Если нужны люди, пришлем.
С этого дня в КБ настали горячие денечки.
За одним столом теперь рядом сидели конструктор и технолог. Едва первый кончал рабочий чертеж, как тут же его клал перед собой технолог, параллельно приступая к составлению маршрутных карт. Так выгадали много времени на составление технологической документации.
Работали очень напряженно, но усталости не чувствовали, все понимали, что время не ждет, и война, может быть, стоит у порога.
Порой напряженную работу разряжал какой-нибудь анекдотический случай. Все долго и дружно хохотали, потом помнили эту забавную историю десятки лет. Вроде такой, например. Работал в КБ один инженер, хороший специалист. Звали его Аба Моисеевич. А фамилия у него была ужасная — Брак. Микулин порой в шутку говорил, что с такой фамилией на завод нельзя человека пускать. И прямо как в воду глядел. Однажды Аба Моисеевич пошел в цех получить ответственную деталь — два вала для моторов АМ-38. Получил, проверил техдокументацию на них, сунул в карман, а валы погрузил на тележку и повез в монтажный цех. Тележку он поставил в угол и мелом сделал на ней надпись: «Валы для ОКБ. Брак». И даже дату поставил. Потом пошел обедать.
Через несколько минут один из замов Микулина, проходя по цеху, натолкнулся на тележку. Увидя надпись, он остолбенел. И было от чего: во-первых, почему запороли в цехе валы? Во-вторых, как бракованные валы оказались на сборке в монтажном цехе? Ведь их могли второпях поставить в мотор и тогда катастрофа. Короче говоря, налицо было грандиознейшее ЧП. Тут же началась суматоха. Вызванные работники ОТК божились, что они никаких валов не браковали и кинулись их проверять по новой. Кто-то вслух предположил, что на завод проникли диверсанты и что нужно звать чекистов. Тем временем контролеры обмерили вал и заявили, что он сделан в соответствии с чертежами. Тогда было решено проверить марку и химический анализ.
