и третьим этажами и задумался. Точно, чуть больше месяца назад он поднимался в коммуналку с похожим настроением.
– Пап, пошли, – потянула его за руку Маша.
– Какая-то парадная ободранная, – брезгливо морщилась Соня.
Миша в последнее время замечал в ней неприятную манерность, которой не было ни у жены, ни у его матери. Наверное, нахваталась в школе. Надо бы поговорить.
– Папа, сколько звонков! – восхитилась Маша, когда он замешкался у двери, доставая ключ.
– Да, и видишь, каждый подписан! – сказал Миша.
Он поднял дочку, и она потрогала пальчиками табличку с фамилией «Захаровы».
В прихожей их встретила темнота и перепалка, в которой Михаил без труда и прямо-таки с любовью узнал Нателлу Валерьевну и другой – мужской и молодой голос. Ссора была, конечно, по поводу выключенной лампочки.
– Привыкли жировать, подмурыжки, а у меня каждая копейка на счету.
– Включите немедленно, Михаил пришел!
Пока Миша, натыкаясь на коробки, искал выключатель, он понял, что голос принадлежит Саше, наследнику Ивана Вадимовича.
– Сучата, подсоски и порножоры, – зашипела Нателла.
– Нателла Валерьевна, я с детьми! – рявкнул Михаил.
Он наконец нащупал выключатель и увидел, что вся прихожая заставлена вещами, готовыми к погрузке. Месяц назад такого не было. Значит, тогда чувствовали, что сделка не состоится. Маша и Соня с интересом рассматривали прихожую и персонажей в ней.
– Какие милые девочки, – тонким голоском внезапно запела Нателла Валерьевна. – Как вас зовут?
Опешивший от неожиданной смены настроения собственницы, Михаил смотрел, как она, воркует с девочками, как ловко помогает им снять куртки и заводит в свою комнату. Девочки разулись на пороге и шагнули внутрь, оглядываясь с любопытством.
– Смотрите, кто у меня живет, – говорила Нателла Валерьевна, показывая на морскую свинку, которая оставалась неподвижной все это время. – Ее зовут Марфа.
– Можно погладить? – спросила Соня.
– Конечно, – ответила Нателла, окончательно изумляя Михаила.
– Приобщаете дочек к работе? – спросил Саша.
– Да не то чтобы, – ответил Михаил. – Просто у жены концерт.
– Она выступает? – вежливо поинтересовался Саша.
– Нет, она режиссер.
В других комнатах зашевелились, услышав голос агента. Выглянул голый по пояс Роман Петрович, громко поздоровался и исчез за дверью – одеваться. Вышли логопед Анна с сыновьями, узбек Сухроб, студентка Варя, вахтовик Василий и остальные.
– Идите на кухню, чтобы не толпиться, – велел им агент.
Они послушно двинулись, куда им сказали, оживленно переговариваясь. Миша неторопливо надел тапочки, опираясь на коробки, наслаждаясь последними минутами в этой странной квартире. Конечно, ему придется снова здесь появиться. Проверить, что все выехали, забрать ключи, чтобы передать их новому владельцу. Но это будет уже после сделки. Сделка, как широкий проспект, разделяет два состояния объекта недвижимости. Он заглянул в комнату Валентины Афанасьевны и обнаружил в ней все тот же порядок и милый уют, что раньше. Перед отъездом она положила на место вырезанный кусок ковролина, и ничего не напоминало об убийстве. После он заглянул в комнату Ивана Вадимовича. Запах окончательно выветрился. Теперь здесь пахло старым жильем, безлико и безобидно. Миша подумал, что Ивану Вадимовичу, наверное, на том свете лучше, чем было здесь.
Он заглянул и в комнату Нателлы Валерьевны. Соня сидела на полу и держала на руках Марфу. Марфа вышла из своего вечного оцепенения, моргнула и стала обнюхивать Соню, шевеля усами. Маша сидела рядом на корточках и гладила свинку.
– Нателла Валерьевна, пора, – сказал Михаил.
– Посмотри за детками, – попросила Нателла племянницу и вышла к Михаилу. Девочка оторвалась от монитора и повернулась к Соне и Маше.
– А что она кушает? – спросила у нее Маша, показывая на свинку.
Нателла закрыла дверь, и рацион свинки остался для Миши тайной. По пути на кухню он шел впереди, но привычного щелканья выключателями не раздавалось. Постучал в дверь Паши-программиста, и оттуда раздалось:
– Иду!
Весь прошедший месяц Михаила мотало как на качелях. Убийца Ивана Вадимовича был найден, но пропавшая без вести теща не давала покоя. Поговорить с Леной напрямую он так и не решился, потому что боялся, что его подозрения окажутся правдой. Он задавал ей наводящие вопросы, но она ничего толком не сказала, при этом каждый раз косвенно или прямо давая понять, как тяжело ей было с матерью и как до сих пор откликается в ней бесконечная дорога под «вояж-вояж». Миша заставил себя перестать задавать вопросы и ворошить прошлое жены.
На кухне все собственники заговорили громко и одновременно, и Михаил с тоской заметил отсутствие Ивана и Валентины. Валентина обычно садилась перед ним и тщательно все записывала, а Иван, если приходил, становился у выхода, чтобы не раздражать своим присутствием соседей, в трезвом состоянии он осознавал, как его ненавидели. Миша глубоко вдохнул и, дождавшись, когда жильцы выпустят все накопившиеся слова, повторил порядок, в котором завтра будет проходить сделка. Раздал всем написанный от руки адрес нотариуса со временем, к которому следовало явиться.
– Пешком отсюда – ровно семь минут, – предугадал он вопросы жильцов.
– Михаил Сергеевич, расскажите, как все было, – внезапно попросила Варя. – Нам ничего не сказали.
– Да, расскажите, – заголосили владельцы в один голос.
Миша задумался, пытался вспомнить, просил ли его Скрынников хранить тайну результатов расследования, и не вспомнил. Выходит, он может рассказать обо всем соседям Ивана Вадимовича. Он собрал сюжет двух убийств в кучу и, к удивлению для самого себя, выдал историю кратко, как в газетной сводке, хотя событий на первый взгляд было на целый роман.
– Ну, смотрите. К мужу Валентины Афанасьевны в двухтысячном приехала сестра и потребовала разделить комнату, которая досталась им от матери. Валентина Афанасьевна утверждает, что убил ее муж, но Игорь Вячеславович думает, что она сама. Потом они расспросили Ивана Вадимовича, как спрятать труп в полиэтилене, чтобы не было запаха.
– А Ивану Вадимовичу откуда знать? – удивился Паша.
– Учителем химии он был, – ответил за Мишу Роман Петрович. – До того, как спился.
Раздались удивленные возгласы.
– Труп обложили квасцами и солью, замотали в полиэтилен и спрятали под полом в комнате Нателлы Валерьевны, сами заделали пол. Это было несложно, потому что у Валентины был ключ от комнаты Нателлы. Подкинули нож самой Нателлы Валерьевны, чтобы, если обнаружат, подозревали ее.
– Почему не вывезли? – спросил Сухроб. – Тогда камер не было.
– Как труп-то везти, на такси? У них и машины не было, – возразила Нателла Валерьевна.
– Они сами объявили сестру пропавшей без вести, а когда вышел пятилетний срок, получили свидетельство о смерти и оформили долю на единственного наследника, мужа Валентины Афанасьевны. А после его смерти комната полностью перешла к ней.
– Так она и мужа своего, может, того? – Паша резанул себе ладонью по горлу.
– Может быть! – согласился Михаил. – Он умер во сне, вскрытие не проводили.
– Зачем убивать Ивана Вадимовича? – спросила Варя.
– Когда труп нашли, он понял, кто убийца, – продолжил Михаил.
– Чего не сказал-то?! Пожил бы еще, – с заметным сожалением вздохнула Анна-логопед.
– Он думал, что мертвая женщина – его тогдашняя подруга, и не сказал, чтобы не обвинили его. Но это оказалась другая женщина, – ответил агент. – Может быть, он говорил об этом с Валентиной Афанасьевной. И она устранила единственного свидетеля с помощью технического спирта, которым Паша протирает свои фигурки. Помните день накануне смерти Ивана Вадимовича? И мнимый цистит. Ей нужно было незаметно взять спирт у Паши, перелить в бутылку и вернуть на место.
– А моя комната у туалета, поэтому она и устроила в нем наблюдательный пункт, – добавил Паша.
– Но оказалось, что накануне спирт брала Анна, чтобы оттереть брызги старой краски со своего шкафа, поэтому на бутылке были ее отпечатки. И отпечатки Паши, – продолжил Михаил.
– Так и как узнали-то, что это Валентина Афанасьевна? – спросила Варя.
– Скрынников догадался по выпискам владельцев на двухтысячный. В ходе допроса она созналась, потом следственный эксперимент, – сказал Михаил. – У милиции такие вопросы, где-нибудь да посыплешься. В первом убийстве она признала пособничество в сокрытии, но там уже вышел срок давности.
– Хоть за дядю сядет, – сказал Саша.
– Следователь сказал, что много ей не дадут. Еще выйдет и на воле поживет.
– Боже упаси! – воскликнула логопед.
Все замолчали, обдумывая скорое освобождение убийцы своей золовки и соседа.
– Все-таки пидараска она, эта Валька, – проскрипела
