отступающая толпа. На тротуаре оставались лежать раненые и убитые. Их не пытались взять с собой – началось паническое бегство. Каждый спасал свою жизнь, и мы с маркизом в этом преуспели.
Несколько раз Массимо да Паррокьяле со своими слугами и родственниками, которых становилось всё меньше и меньше, останавливались, и я тоже прекращал бегство. Следом за мной останавливались маркиз и Джованни. Нам приходилось отбивать атаки солдат дожа, иначе нас просто закололи бы в спину. Вскоре остатки отряда Кверини немного оторвались от преследователей.
Продолжал моросить дождь. На улицах появилась вода. И она всё прибывала и прибывала.
Так мы оказались на кампо Сан-Лука, где у нас появилась возможность отдышаться и передохнуть. Марко Кверини и его отец пали во время схватки. Командование на себя принял граф Массимо да Паррокьяле.
– Синьоры, соберитесь! – отдал он команду. – Тьеполо Баймонте спешит нам на помощь! Скоро ещё придет отряд Бадоэро Бадоэра!
Его слова воодушевили людей. Они стали приводить себя в порядок, перевязывать раненых. Оказывается, восставшие против дожа на самом деле не так уж и малочисленны, как мне показалось вначале. Просто силы их были разобщены и не собраны в один кулак.
Через несколько минут к кампо Сан-Лука вышли солдаты дожа, отряды его сторонников-дворян, а также члены скуолы, своего рода благотворительной венецианской гильдии, Scuola Grande di Santa Maria della Carità. Именно многочисленная братия этой старейшей венецианской скуолы первой напала на кампо Сан-Лука на восставших, и обратила их в бегство. Своей благотворительностью в пользу бедных она занималась не только на пожертвования, но и на деньги, получаемые от дожа.
Там на кампо Сан-Лука нам с Бертраном и его слугой пришлось славно поработать мечом. Ничего другого нам просто не оставалось. Вначале какой-то высокий венецианец попытался вонзить меч в мою шею: мне пришлось одним ударом отрубить ему руку. Потом какой-то стражник захотел проткнуть мой живот копьем, и мне пришлось опять обагрить свой меч кровью. Оба раненых валялись на тротуаре и истекали кровью. Их еще можно было спасти, если остановить кровотечение, но никто не обращал внимания на них.
Везде кипел бой. Рядом со мной дрались Бертран и Джованни, а немного сбоку размахивал мечом Массимо да Паррокьяле. Он владел им очень искусно, о чем свидетельствовали валявшиеся недалеко от него три мертвеца.
* * *
– Черт бы побрал всех этих венецианцев, – заявил Бертран, когда мы отбили очередную атака. – Они убивают друг друга и днем, и ночью, клянусь святым Януарием!
В отряде Массимо да Паррокьяле к тому моменту осталось совсем мало людей. Граф уже хотел скомандовать отступление, но тут с тыла появился большой отряд сторонников дожа. Мы попали в окружение. Опять завязалась кровопролитная схватка.
Вокруг меня один за одним падали восставшие, раздавались крики боли и отчаянья, лилась кровь. Я оглянулся по сторонам, ища путь для спасения, но везде кипел бой.
– Бертран, за мной! – крикнул я, бросившись к двери ближайшего трехэтажного дома.
Дверь, конечно, была закрыта. Рядом появились Бертран и Джованни. Каждая секунда промедления могла стоить нам жизни, поэтому я приказал Джованни ломать дверь, а сам поспешил найти Массимо да Паррокьяле.
– Граф, – обратился я к нему, – прикажите своим людям забаррикадироваться в доме. Там будет больше возможности для защиты.
Дом был большой: он спокойно мог вместить даже больше, чем пятьдесят человек, остававшихся с графом. Сразу начали закладывать дверь и окна, опасаясь штурма. В этой суматохе я с трудом сумел отыскать Бертрана.
– Ну вот мы опять вместе! Тут можно выдержать долгую осаду.
Однако, Бертран не разделял моего оптимизма.
– Франческо, зачем ты привел сюда всех этих людей? Мы могли бы спрятаться здесь. Теперь же солдаты дожа скоро пойдут на его штурм.
Конечно, мой друг был прав. Но иначе поступить я не мог.
С каждой минутой наши шансы на спасенье уменьшались. Это все понимали. Массимо да Паррокьяле совещался с четырьмя своими помощниками, а потом объявил о том, что мы будем прорываться к кварталу патриция Баймонте Тьеполо, жители которого не очень любят дожа, и где можно рассчитывать на помощь. Что ещё оставалось делать разбитому отряду Кверини?
Когда восставшие немного привели себя в порядок, граф Массимо да Паррокьяле отдал приказ выступать. Поредевший отряд стремительно продвигался по узкой улочке, туда, где его ждали солдаты дожа.
На небольшой площади опять завязался бой. Но на этот раз даже численное превосходство противника не могло сломить восставших. Мы дрались вместе с ними. Какой-то венецианец бросился ко мне сбоку, вытянув впереди меч, но в последний момент я уклонился от удара, а потом со всей силы ударил напавшего клинком по основанию шеи. Венецианец вскрикнул и тут же повалился на тротуар.
Со всех сторон раздавались крики, стоны, звон мечей. Я хотел отбить очередной удар, но рукоятка моего меча была такой скользкой из-за крови, что он выскользнул у меня из руки, и я оказался безоружным. Огромного роста солдат дожа набросился на меня сбоку и схватил руками за шею. Он пытался задушить меня руками, почему-то забыв про свое оружие. Мне стало сразу трудно дышать, затошнило. Я попытался прижать как можно сильней подбородок к груди. Это было инстинктивное движение. Одновременно с этим я нанес моему противнику несколько ударов кулаком по уху. Пальцы, сжимавшие мое горло, разжались. Я стал хватать ртом воздух.
Не знаю как, но я заметил сверкнувший в руке венецианца нож, и блокировал его. Собрав последние силы, я ударил врага кулаком в челюсть, от которого тот упал. Быстро подняв свой меч, я побежал догонять отряд графа Массимо да Паррокьяле, оружием пробивавшего себе дорогу к кварталу Баймонте Тьеполо.
* * *
– Где тебя черти носят, Франческо? – спросил маркиз, неодобрительно покачивая головой. – Ты опять лез в самое пекло.
– Давай обойдемся без нравоучений, дружище. Лучше скажи, почему остановились?
Бертран ответил:
– Вперед послали разведчиков, чтобы опять не встретить солдат дожа. Скоро должны вернуться.
Нам пришлось с боем прорываться к кварталу, где был дворец Баймонте Тьеполо. Когда мы туда прибыли, то увидели, как восставшие строят на улицах баррикады. Они готовились к отражению атак.
Мы с Бертраном нашли таверну на площади Сан-Аугустино, и провели там несколько спокойных часов. Джованни устроил нас в уютных комнатках на втором этаже, заказав туда обед. Кампанию нам составил граф Массимо да Паррокьяле, которому тоже требовался отдых.
Граф сидел перед нами в простом черном кафтане. Доспехи он снял, а меч передал своему слуге, неотступно следовавшему за ним. Лицо венецианского патриция было серым и безжизненным, а взгляд – задумчивым.
– Что
