сердце, словно холодное копье. На глаза навернулись слезы, и Паркер вытер их тыльной стороной ладони, больше не заботясь о том, видит их Нэйт или нет.
Настоящего Нэйта больше нет. Чем бы ни было это существо, двойник парня, которого он знал, Паркер не ответил ему.
То есть ответил.
– Иди в жопу, – зарычал Паркер на своего мертвого друга. – Я знаю, что знаю.
Нэйт ухмыльнулся:
– Угу, я так и думал. Ладно. После тебя.
Они двигались по вьющейся по лесу тропинке. В груди Паркера горел уголек – настолько незнакомый, что он не сразу понял, что это. Надежда. Впервые за многие дни, недели, нет, не недели, а месяцы Паркер чувствовал себя так, словно не все потеряно. И никто у него этого не отнимет.
Его отец был опытным путешественником. Паркер знал это с тех самых пор, когда достаточно подрос для того, чтобы понимать что-то о своих родителях. Стены их дома были увешаны фотографиями отца, сделанными в самых разных местах. Отец рыбачил в Колорадо, совершал пешие походы по Скалистым горам и Аппалачам, путешествовал на машине по долине Гудзона, был в велопоходе по тропам Пайн-Бэрренс… Дэйв Каннингем знал, как выживать в дикой природе, даже такой лютой зимой, которую они только что пережили. Если кто-то и мог выжить в экстремальных обстоятельствах, так это он, и когда Паркер найдет отца, то заставит его объясниться. Узнает наконец, почему тот сбежал, не сказав никому ни слова и не оставив записки.
Возможно, он даже сумеет уговорить отца вернуться домой.
Впереди от тропы, по которой они бежали, отклонялась тропинка поуже, и Паркер уверенно свернул на нее. Тропинка вела через рощу мертвых белых деревьев. Они были моложе своих собратьев в других местах, там были даже молодые деревца – правда, давно высохшие. Они выглядели так, будто стоит их только толкнуть и ствол тут же сломается.
Паркер бежал по тропинке между белесыми стволами. И, пройдя сквозь них, увидел нечто, что заставило его замереть.
Вросшая в землю легковая машина…
Старая, намного старше любой машины, которую Парк когда-либо видел в жизни. Помятая, выцветшая и оставленная здесь неизвестно кем гнить, она выглядела сошедшей со страниц книги по истории. Кузов был прямоугольной формы, и Паркер подумал, что в свое время эта машина, должно быть, была чертовски крутой, но это время давно прошло. Металл на ее черных крыльях был изъеден ржавчиной, окна разбиты и заделаны изнутри ветками, туго связанными вместе, колеса и большая часть капота погрузились в землю, торчала только эмблема – кольцо, перечеркнутое серебристой стрелой со словом «Пирс», с трудом читающимся на металле.
Паркеру не было нужды доставать карту, чтобы сравнить. Сколько машин было оставлено здесь, в лесах Пайн-Бэрренс?
Он пригляделся, и мороз продрал по спине, когда до него дошло, что способ, которым ветки были связаны друг с другом, ему хорошо знаком. Именно так отец учил его делать укрытие из веток, когда они вместе ходили в походы.
Это делается вот так, сказал отец, завязывая навощенную бечевку на ветках в тугие узлы, такой навес не защитит тебя от всех осадков, но его должно хватить надолго.
– Папа?.. – вырвалось у него само собой; он не собирался произносить это слово, но оно прозвучало в его голове так громко, что не могло не вырваться наружу. – Папа!
Паркер помчался к ржавому купе так быстро, будто пытался обогнать звук своего собственного голоса. Подбежав с бешено бьющимся сердцем, схватился за ручку двери и едва не сорвал дверь с петель.
Он нашел его. Он знал, что сможет найти его, он всегда это знал. После месяцев опустошенности и растерянности он, Паркер, отыскал своего отца, и теперь все будет хорошо.
Он был прав только наполовину…
Вывалившееся из машины тело хорошо сохранилось. Оно почти мумифицировалось, высохло и было покрыто тонким слоем грязи, но это определенно было тело его отца. На нем были его одежда, его ботинки, а на коричневой коже видна была татуировка. Паркер мог разобрать земной шар, якорь, орла и надпись Корпус морской пехоты США на предплечье. На обеих руках были также непонятные надрезы. На макушке наполовину обнажившегося черепа росли редкие черные волосы с проседью, совсем тонкие и похожие на перья, но Паркер все равно узнал их цвет.
Запах внутри купе был отвратительный: сладковатый запах тления, похожий на вонь от давно сгнившей курицы; он вырвался и засел в горле Паркера так крепко, что его невозможно было выплюнуть. Паркер подумал, что этот смрад останется с ним до конца его дней.
Паркер не отводил глаз. Хотел было отвести, но какая-то глубоко скрытая взрослая часть его сознания, о существовании которой он даже не подозревал, не давала этого сделать.
Смотри, шептала она, твой отец достоин того, чтобы его еще раз увидел тот, кого он любил.
Закрыв нос футболкой, Парк опустился на колени рядом с отцом и наклонился, чтобы осмотреть машину и тело, хотя он не мог сказать, что именно он ищет. Должно быть, причину смерти Дэйва Каннингема.
Обивка сидений в машине машины сгнила и рассыпалась в труху несколько десятилетий назад. На буром от ржавчины полу валялся складной нож с красной костяной рукояткой, который Парк знал так же хорошо, как и часы «Сейко». Его отец не расставался с этим ножом, похоже, до самого конца. На заднем сиденье был расстелен спальный мешок; кажется, отец находился здесь какое-то время, пока все не пошло наперекосяк. Его руки были согнуты и подтянуты к груди, словно высохшие куриные крылья, пальцы были скрючены под разинутым ртом.
Судя по всему, его отец умер, истошно крича.
Где-то вдалеке послышались ритмичные хлопки, похожие на звуки выстрелов. Кто это? Охотники забрели в пасть Пайн-Бэрренс? Как и сам Паркер, как его друзья. И как его отец.
– Ничего себе, – произнес Нэйт за его спиной. – Это что, тачка такая?
– Да, – не оборачиваясь, ответил Паркер.
– Сколько же ей лет? Похоже, лет сто.
– Возможно.
– Как ты думаешь, как она попала сюда? Может, осталась от старых добрых бутлегеров? Со времен сухого закона?
– Нэйт.
– Что?
Паркер отодвинулся в сторону как раз настолько, чтобы его мертвый друг смог увидеть тело, лежащее на земле перед ним.
– О черт, – потрясенно выдохнул Нэйт. – Паркер, это… это он?
Паркер даже не поднял головы:
– Да.
– Господи, как все шизово, – сказал призрак. – А как насчет его вещей? Нам надо проверить – возможно, какие-то из них он оставил здесь, например рюкзак или что-то в этом духе?
– Здесь ничего нет.
– Но ведь точно
