ты этого не знаешь, не так ли?
– Знаю.
– Послушай, ты хотя бы пробовал поискать? Давай…
– Нэйт, я знаю, – взревел Паркер, встал и повернулся к призраку с глазами, округлившимися от ярости.
Нэйт закрыл рот. Повисшее между ними молчание налилось, затем съежилось, похожее на живое существо, готовое взорваться, если его раздразнить.
– Ты не мог бы на минуту уйти отсюда? – прошептал Паркер. – Пожалуйста. Мне просто нужно несколько секунд побыть одному. С ним.
Нэйт медленно облизнул зубы, и его черные глазки сощурились.
– Ладно, – ответил он. – Если тебе это нужно, друг.
И исчез.
Опустившись на землю рядом с телом, Паркер провел пальцами по тонкой, похожей на бумагу коже своего отца, по гладким костям черепа. Отец был таким высохшим, таким ломким… как будто он состоял из листьев кукурузы, окружающих початок. Сгорбившись, Паркер почувствовал, как его будущее сдувается, как все его возможности испаряются.
Он нашел отца. Но теперь все стало не лучше, а хуже.
Задержав дыхание, чтобы не вдыхать запах могилы, он обхватил то, что осталось от отца, могучими руками, посадил его в машину и накрыл старым спальным мешком, словно укладывая в постель. Тихо прошептав несколько слов, провел ладонью по иссохшему лбу в последний раз, затем отстранился и снова плотно закрыл дверь. Больше ему нечего здесь делать.
Призрак Нэйта стоял за его спиной, уставившись на свои ноги; белесые деревья были повернуты так, словно желали подслушать их разговор. Паркер приблизился к Нэйту и остановился.
Понурив голову, словно провинившийся ребенок, Нэйт посмотрел на Паркера исподлобья:
– Как ты думаешь, что тут произошло? – В голосе мертвого Нэйта опять прозвучали язвительные нотки, и это вывело Паркера из себя, заставляя нажать на спусковой крючок.
– Не знаю. Ничего хорошего. Зимой тут бывает холодно, очень холодно. Возможно, он считал, что сможет продержаться, укрывшись в машине. Он умел охотиться. Он мог добыть здесь еду, так что он не голодал, – сухо ответил он.
– Да ну? Лично я видел другое, – ехидно усмехнулся Нэйт. – Похоже, он пытался превратить свои запястья в говяжий фарш с помощью складного ножа с костяной рукояткой.
У Паркера засосало под ложечкой.
– Это совсем на него не похоже.
– А что, ни с того ни с сего свалить на хер в этот дикий лес – это было на него похоже?
Паркер посмотрел на призрака, а когда заговорил, его голос звучал угрожающе глухо:
– Что ты имеешь в виду?
Нэйт вытаращил глаза и вскинул руки в универсальном жесте, как бы говорящем: не стреляйте в гонца.
– Я просто хочу сказать, что если взять все это в общем, то разве нельзя предположить, что ты отнюдь не авторитет в вопросе о том, на что твой отец был способен, а на что нет?
– Заткни. Свою. Пасть, – отчеканил Паркер.
– Иначе что? – усмехнулся Нэйт. – Ты ударишь меня? Выстрелишь в меня опять? Что ж, давай, ты, слабак. Посмотрим, что тогда будет. Посмотрим, кто из нас будет тогда выглядеть придурком. Смирись, кретин, тебе не отделаться от меня…
Паркер не шевелился, чувствуя, как его плечи напрягаются, словно перекрученная пружина, готовая вот-вот вот лопнуть.
– У тебя нет пути назад, – продолжал Нэйт. – Но ты ведь это уже понимаешь, не так ли? Ты зашел слишком далеко, наворотил слишком много дел, чтобы тебя когда-нибудь простили. Даже если ты вывернешься и тебе не придется заплатить за то, что ты выстрелил мне в лицо, то что ты скажешь своей матери? Что ты нашел своего отца вот в таком виде? Или ты солжешь и скажешь, что не нашел его? Ты действительно считаешь, что сможешь лгать о таких вещах до конца своих дней? Или до конца ее дней?
– Иди в жопу, – сказал Паркер, не желая отступать. – Ты не имеешь права говорить о них. Ты ни хрена не знаешь ни о них, ни обо мне.
Глаза Нэйта блеснули, а губы растянулись в язвительной улыбке.
– Ну да, да, да. Пошел я в жопу. Понятно. Но знаешь что? Мы оба, и я, и твой отец, мертвы, но только один из нас явился к тебе. Так что, возможно – хотя и не обязательно, – мне известно больше, чем ты думаешь. Так что лучше тебе постараться обойтись тем, что у тебя есть, придурок. Я просто пытаюсь помочь тебе. Сделать так, чтобы ты продолжал двигаться вперед, вверх и все такое… ну, ты сам понимаешь, всякая такая хрень.
В голове Паркера что-то дернулось, как будто кто-то подцепил нитку в связанном свитере. И он почувствовал, как свитер начал распускаться.
– Ничего подобного. Ты вовсе не пытаешься мне помочь, – ответил Паркер.
– О чем ты, мать твою? Конечно же, я пытаюсь тебе помочь.
– Нет, не пытаешься. Ты просто пытаешься меня завести. Все это время ты только и делал, что сводил меня с ума, старался сделать так, чтобы мне стало еще тяжелее. У меня все было путем до того, как рядом появился ты, а затем я открыл глаза, и тут появляешься ты с какой-то хренью насчет того, что ты будто бы связан со мной или что-то вроде того. Что это вообще такое? Как это вообще может работать?
– Ты думаешь, я знаю как? – усмехнулся Нэйт. – Я просто пытаюсь привыкнуть к этому, чувак. И не понимаю, почему этого не делаешь ты.
И тут Паркер почувствовал, как нитка распустилась совсем, как от вязания вообще ничего не остается. Этот вопрос был так очевиден, что он не мог поверить, что не задал его прежде.
– Ты же не Нэйт, да?
* * *
Цок. БАЦ. Цок. БАЦ. Цок.
Кончик импровизированного костыля Хлои вгрызался и вгрызался в землю, пока она углублялась все дальше и дальше в лес, прислушиваясь к стуку камней, которые Ники укладывала на тело своего парня. Сама Хлоя делала зарубки на деревьях, чтобы можно было отыскать обратный путь. Она радовалась тому, что может провести хоть какое-то время наедине с собой. При легком ветерке находиться в лесу было почти приятно. Как будто в этом гребаном лесу хоть что-то можно назвать приятным.
Она пыталась не думать о Джоше. Она пыталась не думать об Адаме. Эта… эта нежить, что бы это ни было… не была их другом. Адам не смог бы сделать то, что сотворило это мерзкое существо. Хлоя снова представила нежить, бесцветную, с вытянутыми конечностями… Это чудовище следит за ними из темноты, выжидая момент, чтобы напасть. Она уже отошла слишком далеко, значит, теперь всё. Ники не услышит ее криков, когда она, Хлоя, будет умирать.
Нет, перестань.
