Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
все остальное обязательно распутается. В любом следствии всегда есть период накопления тумана, но рано или поздно он рассеивается. Правда, Владимир Николаевич?
– Точно, – подтвердил Бекетов. – Мы знаем, что именно ищет преступник и что это что-то должно быть здесь, в доме. А значит, рано или поздно он обязательно повторит свою попытку. И наша задача ее ускорить.
– А как? – спросила Лена.
Муж ласково улыбнулся ей.
– Что-то ты стала недогадливой, моя дорогая сыщица. Ловлей на живца, разумеется. Нам надо распустить слух, что мы узнали о том, что в доме спрятан клад, и вот-вот его найдем.
Глава девятая
Сначала была полная чернота, такая густая и вязкая, что от нее не было спасения. Вот просто ни малейшего шанса. При этом спасаться совершенно не хотелось. В этой губительной, Нина это знала, черноте не существовало ни боли, ни тревоги, ни тоски. Она манила к себе, как пропасть.
Нина однажды испытала это чувство неукротимого желания сделать шаг, всего один маленький шажок с обрыва, на котором они стояли вместе с Володей. Они тогда впервые поехали отдыхать одни, без Никиты, оставив пятилетнего сына Володиной маме, и выбрали Дагестан. В то время еще не обжитой туристами, необорудованный и оттого особенно привлекательный.
Первую неделю они уходили с пляжа только поесть и переночевать, вот как соскучились по морю. Но потом пляжный отдых потихоньку приелся, как приедается все хорошее и очень любимое, и Володя предложил скататься до Сулакского каньона.
Располагался он не так уж и далеко от Махачкалы, всего-то часа полтора езды от того места, где они сняли комнату на побережье. Никогда до этого Нина про этот каньон и слыхом не слыхивала. Володя утверждал, что он один из глубочайших в мире, по крайней мере, точно глубже Великого каньона в Колорадо.
Смотровая площадка, на которую они тогда пришли, чтобы с высоты посмотреть на речку Сулак, была совершенно ничем не огорожена. Она представляла собой огромный, висящий над пропастью камень, внизу тонкой ленточкой вилась река. Вода в ней сверху казалась изумрудной, и все-таки от того, что под ногами не менее шестидесяти метров, Нине тогда казалось, что сразу под камнем, на котором она стояла, разливалась та самая смертельная чернота, в губительности которой крылось что-то привлекательное.
Один неверный шаг или коварный порыв ветра – и все могло кончиться. Думать об этом было жутко и сладостно одновременно. И Нина маленькими шажками дошла до самого края камня и застыла, борясь с искушением шагнуть в черную пустоту. Володя тогда, видимо, что-то почувствовал, потому что резко отдернул ее от обрыва, и они поехали обратно, не задерживаясь более.
Вот и сейчас чернота, поглотившая Нину, казалась сродни той, сулакской, только она совершенно не хотела отпускать, мягко покачивая Нину, и та, словно на волнах, опускалась вниз и взмывала вверх, впервые за три с половиной года, прошедшие со дня смерти мужа, чувствуя себя совершенно безмятежно.
Потом появился цвет. В голове и в глазах, хоть они и были закрыты, все время мелькали радужные круги, какие возникают при попадании бензина в лужу. Они сходились и расходились, кружились, вызывая головокружение и тошноту, и Нина пыталась кричать, чтобы их отогнать и снова оказаться в спасительной черноте.
Из горла вырывался только жалобный стон, ничего больше, но она об этом не знала. Круги становились все больше и ярче, соединяясь и сливаясь в одно большое разноцветное пятно. В этом пятне отчетливо выделялись семь цветов, последовательно сменявших друг друга. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
– Каждый охотник желает знать, – послушно забормотала она, не осознавая, что губы у нее шевелятся, но не издают ни звука.
– Что, Ниночка? Что ты сказала? – Ей послышалось или эти слова действительно предназначались ей?
Она никак не могла понять, кто с ней говорит. Кто обращается по имени. Мама? Сын? Свекровь? Новый знакомый, Вадим Горелов, такой опасный и привлекательный одновременно? Или покойный муж? И что это значит, что она тоже умерла?
Радужное пятно вдруг в одночасье превратилось в белое. В этом не было ничего удивительного, ведь всем известно, что белый свет при прохождении через призму превращается в радугу из семи цветных полос, которую Ньютон назван спектром. Каждый школьник, добравшийся на пути освоения наук к физике, знает, что это явление называется дисперсией. Нина говорила своим ученикам десятки раз, что оно объясняется зависимостью показателя преломления и скорости света в веществе от частоты или длины световой волны.
Белизна слепила, и Нина вдруг осознала, что смотрит в потолок. Белый-белый. Она чуть скосила глаза, увидела склонившееся над ней мужское лицо, совершенно незнакомое. Лицо смотрело с интересом, к которому примешивалась легкая тревога. На мужчине хлопковая рубашка цвета морской волны с треугольным вырезом, в котором курчавились темные волосы, и медицинская шапочка такого же цвета. Так. Это же врач.
– Очнулась, – с удовлетворением отметил тот. – Что с давлением?
Нина снова покосилась по сторонам, отметив неимоверное количество медицинских приборов, которым она не знала названия. На большом мониторе мигали какие-то цифры, но наклонившийся над ней человек смотрел не на него, а ей в лицо. От монитора к ней, Нине, тянулись какие-то трубки. Значит, она в больнице.
– Растет. Уже восемьдесят на шестьдесят. Пульс шестьдесят пять.
Отвечающий голос был женским, и Нина мимолетно осознала, что это, видимо, медсестра. И как она сюда попала? Ответ на этот вопрос всплыл в глубинах сознания. На Нину навалились запахи и картинки цветущего весеннего сада. Да, она во дворе дома Киреевых, сидела на качелях, а потом раздался звук крадущихся шагов, да-да, гравий скрипел под ногами, а потом звук стих, потому что идущий по дорожке человек ступил на траву.
Она повернулась, чтобы посмотреть, кто это, но не успела ничего понять. Человек уже близко, совсем рядом, он поднял руку и обрушил Нине на голову удар, а потом наступила та самая чернота, в которой она так хорошо обустроилась. Интересно, и сколько времени она была без сознания?
– Пошевелите пальцами рук, – требовательно велел мужской голос.
Нина послушно несколько раз сжала и разжала кулаки.
– Отлично. Вы умница. А теперь ног.
Она с подозрением уставилась в лицо наклонившемуся над ней врачу. Он что, издевается?
– Я не издеваюсь. – Он правильно оценил ее взгляд. – Мне необходимо дать оценку неврологическому ответу после вашего пробуждения. Оценить ваше состояние. Понимаете?
Нина тут же устыдилась, что мешает человеку работать, и зашевелила пальцами на ногах, вспоминая состояние своего педикюра, к которому сейчас было приковано все внимание собравшихся в помещении
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
