столкновения. Еще не поздно донести его до наших людей, пока они не становятся к битве. У нас достаточно алебард и гизарм, но не слишком много обученных меченосцев. Господин командор, прошу, позвольте моей роте сражаться в авангарде.
— Я все же надеюсь, что удастся решить дело миром, — сказал дон Карлос падре Бенедикту, когда совет закончился. — Плохо, если они начнут сопротивляться. Город придется брать приступом.
— Трудно? — как-то по-особенному взглянул падре Бенедикт.
— Война сама по себе занятие не из легких, — сухо отвечал командор. — Было бы намного тяжелее, окажись у города стены.
— На переговоры я поеду с вами, сын мой. Постараюсь пособить с Божьей помощью. Однако, уповая на Бога, держите тетивы сухими.
Собираясь уходить, падре развернулся к командору.
— Трудно идти войной на соплеменников, — снова заговорил он, тяжело вздохнув. — Однако, поднимая мятежное знамя, наивно было бы полагать, что в своем праведном гневе мы сразу же достигнем Лас Агиласа. И даже там не каждый человек враг нам.
— Сейчас, святой отец, нашими врагами будут те, кто преградит нам дорогу с оружием в руках. Иного не дано. Орлы летят. А с нами — женщины и дети.
— С ними тоже. — Падре отвел полог шатра, взглянул в небо. — И орлов они заметили так же, как мы. Хотя думается мне, что кораблей в порту хватит всем — я помню, как бывало прежде. Мне тоже трудно, — продолжил он. — Пуэрто-де-Сантьяго — мой родной город.
— Вы не говорили об этом прежде, святой отец!
— Прежде мы сюда не направлялись. И я не собирался возвращаться, но пути Господни неисповедимы. Если бы я знал тогда, двадцать лет назад, что вернусь так, как теперь… Когда нынешний король привел своих генуэзцев, он высадился именно здесь. Все понимали, что от наемников добра не жди. Многие предвкушали междоусобицу. От меня, служившего в одном из храмов города, и от еще нескольких подобных мне много не требовалось — только благословить солдат Молниеносного для похода в сторону Лас Агиласа. Я отказался и сразу же угодил в темницу. Было много брани и угроз, со временем дошло до кардинала. Я ждал обвинения в ереси, но помогло чье-то заступничество, и поныне не знаю, кого мне следует благодарить. Вместо суда меня просто перевели служить в Эль Мадеро — а ведь я ожидал костра! Сейчас я возвращаюсь в этот город вместе с могучим войском. И дай мне Бог не думать об этом как о возмездии!
Снова вздохнув, священник выпрямился. Глаза его сверкнули, выражение лица сделалось решительным.
— Благословляю тебя на победу, сын мой! — твердо произнес он. — Словом или мечом! Ради жизни и лучшей доли для всех!
* * *
На холмах развернули полевой госпиталь — три десятка человек, хоть немного сведущих во врачевании, под началом лекаря Хосе Морено.
— Что можем — то сделаем, друзья, — сказал старый марран. — Имейте в виду, всех спасти не сумеем. Трем десяткам не исцелить всех там, где несколько тысяч принимаются убивать и калечить друг друга. Будем усердны. Будем терпеливы.
Напоследок Морено вышел из шатра. Лекарь оглядел лагерь жителей Эль Мадеро.
— Ой-вэй![16] — вздохнул старик. — Тут целый народ!
Здесь же к Морено подошли его жена и дочери. Старик крепко обнял родных.
— Людям страшно, — сказала пожилая женщина. — Сумеем ли мы переправиться?
— Верь в лучшее, Роза, радость моя, — ответил лекарь. — Командор — человек чести. А нашему народу не привыкать к изгнанию. Нам ли не знать, что исход — еще не смерть? А этой земле, что была нашим пристанищем, мы еще поклонимся напоследок, облегчив страдания раненых. Я хочу верить, что сумеют договориться миром и вся подготовка к битве останется-таки предосторожностью.
«Не знаю, куда и зачем летят орлы, — подумал Морено, возвращаясь в госпиталь. — Но воронов на поле близ Пуэрто-де-Сантьяго слетелось предостаточно…»
* * *
И сейчас, много лет спустя, я продолжаю сожалеть о том, что не могу подробно описать переговоров и того, что последовало за ними. Я пишу эти строки много позже. Что-то вспоминаю сам, что-то — со слов очевидцев, которых сумел найти. Даже дон Карлос описал события по-военному сухо и коротко, а ведь он видел не в пример больше, чем я.
Переговоры с алькальдом Пуэрто-де-Сантьяго я видел ближе многих — сеньоры офицеры взяли меня с собой. Я, к своему стыду, успел забыть многое, так как писать на месте, по свежей памяти, не мог, а снова взяться за перо сумел совсем нескоро. И не повторить мне, и не придумать заново тех слов, что прозвучали с обеих сторон. Скажу лишь, что на месте алькальда я поверил бы генералу де Альварадо и его бравым капитанам, рвущимся оправдывать дарованное государем прощение и немедленно отправиться крестовым походом на Магриб, чтобы служить Островному Королевству. Я поверил бы генералу, а также жалованной грамоте с королевской печатью.
Однако грамота, как всякий закон, есть лишь слова, красиво написанные на бумаге, а слово имеет силу лишь тогда, когда человек пожелает исполнить его. Алькальд исполнить не захотел. Не помогла даже гербовая бумага, уж, даже предложение благодарности, сделанное мудрым падре Бенедиктом. Этот мерзавец на королевской службе (я позабыл его имя и помню лишь графский титул) как будто упивался своей возможностью захлопнуть портовые ворота перед носом у людей, учтиво просивших содействия. Даже теперь меня коробит, когда я думаю, как жилось горожанам под властью такого сановника. Поистине тщеславие и жестокость, помноженные на спесь, дают страшный результат. В тот день результатом стала битва.
Я считаю своим долгом описать ее, ибо может статься, что мои строки будут единственным свидетельством того кровавого дня. Я постараюсь показать ее настолько ярко, насколько смогу, и пусть пытливые умы будущего размышляют о том, возможно ли было избежать кровопролития. Я находился там в тот день и много думал об этом после. Я говорю: «Нет, это было невозможно». Ибо грубую силу одолеет лишь сила, помноженная на благоразумие.
Добавлю лишь, что мы готовились к такому повороту событий. Когда стало ясно, что добрым словом ничего нельзя добиться, дон Карлос, обычно немногословный, но удивительно острый на язык, не то что задел — опрокинул и перемолол в труху самолюбие алькальда, не произнеся при этом ни слова клеветы или оскорбления. После такой прощальной речи тот и думать не мог об обороне, ибо сам жаждал нападения, благо готовые к бою роты стояли у него за спиной.
Алонсо де Вега.
История восстания в Южном уделе
Островного Королевства
* * *
Дон Карлос проехал
