class="v">Мотоциклы шли;
Звякало во тьме железо,
Плакал грузовик…
…Нам с сержантом до зарезу
Нужен был «язык».
Но, как на́зло, перед всеми
Говорю, как есть, —
Ни один пехотный немец
Не хотел к нам лезть.
– Что они, подохли, что ли? —
Прошипел сержант. —
Из-за них тут люди в поле
На снегу лежат!
Я им, гадам, не мальчишка
На морозе ждать,
За паршивый «язычишко»
Насморком страдать…
Шутка дело – простудиться,
А потом – в санбат…
Я шепчу:
– Потише, фрицы!..
– Где? – притих сержант.
Я и сам ещё не вижу,
Где он, этот гад,
Только слышу: ближе, ближе
Сапоги скрипят.
Вот уж кто-то показался,
Только… что за чёрт? —
На плечах – похоже, ряса
Иль какой капот…
Ни купчиха, ни дьячиха —
Балахон до пят…
– Это, братцы, язычиха, —
Прошипел сержант. —
Но – хватайте, дьявол с нею,
Тут не в блиндаже,
Потому как я синею
С холоду уже.
Рукавицу в рот – и амба!
Я шепчу: постой!
Изловчился, прыг – на бабу,
Р-раз! И с ног долой.
Этой вот минуты краткой
Ждали мы часы…
Я ей тычу в рот перчаткой,
А у ней – усы…
Верьте, чтоб мне провалиться, —
Явных два уса…
Тут я бабе, то есть фрицу,
Выделил раза!
– Не ходи в капоте, жаба,
Тут тебе не цирк,
Не прикидывайся бабой,
Если ты мужик!
В общем, фрица мы исправно
Привели домой…
Было это всё недавно
Нынешней зимой.
20 декабря 1942
У передовых
Волоком – след от сосны к сосне…
Кто здесь успел проползть?
Кто это бросил в морозный снег
Жгучей рябины горсть?
– Выгреби, пальцы расставив врозь.
Нет, это дырки в снегу… насквозь!
23 декабря 1942
На дороге
Топырясь розовым ребром,
Лежит седая кляча,
Глотая воздух тихим ртом,
По-человечьи плача.
Седая… Что ей дым атак? —
Кончается в кювете
Беспомощно и горько так,
Как умирают дети.
Ездовый распустил супонь:
Пусть дышит конь… Но – замер конь.
И лишь в зрачке – ещё сыром,
Уже остекленелом,
«Дорнье» сверкнул стальным пером
Под небом снежно-белым.
24 декабря 1942
Клятва
Хоронил детей своих —
Не плакал.
Шёл на смерть —
Не слышал стона враг.
Словно на коня,
Садился на кол
Запорожец с трубкою в зубах.
Сплюнув кровь
В железные ладони,
Кулаком грозил и гоготал:
– Коню мий дубовый,
Гострый коню,
Йидемо до бога,
Шо ж ты стал?
И немела площадь.
И бледнели
Перед этой силой палачи.
И в помин его
Через неделю
Догорали замки их в ночи…
Украина,
Ненька Украина!
Ковылём курганы заросли,
Давних дней
Кровавые былины
Кобзари по шляхам разнесли…
Но опять встаёт казачья слава
Над Хоролом,
Над рекой Сулой,
Снова
Бесприютна и кровава
Степь твоя,
Покрытая золой…
Жжёт и режет
Бешеный германец,
Детских головёнок
Не щадит,
Висельников
Неподвижный танец
Пьяного пруссака веселит…
Светлых городов твоих руины
В сумрачных крестах вороньих стай…
Украина,
Ненька Украина!
Дай мне
Голос твой услышать,
Дай!
Из-под тонкой брови соболиной
В сердце мне сыновнее взгляни,
Прежней,
Кареглазой Украиной,
Знаменем отцовским осени.
З н а ю, —
Не сумеет стая волчья
Ни сломить тебя,
Ни запытать,
Вынесешь
Любую муку молча,
Гордая моя, казачья мать!
Я приду.
Убьют – я снова встану,
Доползу до счастья твоего,
Вымою
Твои святые раны
Жаркой кровью сердца своего.
И клянусь,
Клянусь любовью сына,
Болью,
Горем,
Памятью детей, —
Ты как тополь встанешь,
Украина,
Над курганом вражеских костей.
Ты цветеньем яблони
Пробрызнешь
Горестного пепла пелену!
Я клянусь, ты слышишь? —
Мне ни жизни,
Ни прощенья нету:
Ты – в плену…
25 декабря 1942
Полянка
Эта полянка совсем простая.
Эта полянка совсем пустая,
Тихая, словно гроб.
Здесь, доспевая мышиную стаю,
Снежная молния горностая
Бьёт из сугроба в сугроб.
Пред ней обрывается тропка узкая,
Словно удивлена,
Почему поляну сосновую, русскую,
Не может перебежать она?
В белых сугробах белая тропка
Лежит и думает робко-робко,
Кто посадил её на запор
Возле светлой такой полянки?
Она б загремела на целый бор,
Если бы только шепнуть беглянке,
Что до рассвета её в землянке
Видит во сне утомлённый сапёр.
1942
«Простимся, ребята, с отцом-командиром…»
Простимся, ребята, с отцом-командиром,
Дивизия, шапки долой!
Лежит наш полковник в походном мундире
У края могилы сырой.
Как статный орёл на лету умирает,
Так гибнет казак – на скаку.
Уж, видно, полковнику доля такая
Была суждена на веку.
С полковником брали мы ту переправу
В широкой долине Донца…
Мечтал наш полковник вернуться в Полтаву,
Да жаль – не дошёл до
