Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
он не знает. «Возможно, это связано с прошлым», — говорит Том, не вдаваясь в подробности. В профессии у него тоже немало проблем: он изучал химию и основал небольшой бизнес в этой сфере, но дела у компании идут не ахти. Два партнера ушли, кинув его на деньги, было много конфликтов, сейчас идет судебное разбирательство. Иногда, по словам Тома, он чувствует, что его сердце не справляется со всем этим: его мучит бессонница, постоянно терзают мысли о суициде. Том чувствует себя истощенным и пустым.
— Такое выгорание, — произносит он, — это касается всей моей жизни.
Я говорю:
— У вас действительно очень плохо с психикой. Это называется эмоциональным выгоранием. И так много трудностей с другими людьми, в профессии, в семье.
— Вы знаете, как мне помочь? Может, спустить весь мир в унитаз? А еще лучше — меня!
— Как будто весь мир — одна большая гадость и один должен уйти: он или вы.
Том смеется:
— Да! Лучше и то и другое, многие проблемы тогда решатся!
— Нужно понять, что происходит, когда вы вступаете в конфликт с другими. До сих пор не совсем понятно, почему ситуация повторяется.
Кажется, Том ощущает некоторое облегчение из-за того, что я, очевидно, понимаю, как с ним работать. Мы обсуждаем наши дальнейшие действия. Он просит о втором сеансе, при этом передо мной предстает маленький мальчик, который боится, что его отправят прочь. Мы планируем встречу на следующей неделе. Направляясь на улицу, он снова как будто в хорошем настроении и, мимоходом глядя на репродукции на моей стене, говорит: «У вас хороший вкус».
После сеанса я чувствую себя измученным и неуверенным. Началась борьба за власть, которая может обостриться. Однако не только наши зарождающиеся терапевтические отношения, но и почти все личные или профессиональные взаимодействия Тома под угрозой, вся его жизнь пронизана конфликтами, кризисами, осложнениями. Он страдает от этого. Но в то же время он, кажется, не очень осознаёт, что именно он привносит нечто разрушительное в отношения. Почему он поступает так из раза в раз: бывает настолько высокомерным и непримиримым по отношению к другим, что они отворачиваются от него или подчиняются, позволяя издеваться над собой?
Том все-таки способен что-то рассказать о себе и своих проблемах, а не только снисходительно отзываться о других. Но, думаю, путь к подлинной саморефлексии, к более глубокому осмыслению себя еще долог. Я не уверен, как далеко Том может зайти.
Что происходит между нами? В короткой сцене с живописью проявилась специфическая динамика отношений, которая стала очевидна мне только спустя час: боевой запал.
Том с самого начала производит впечатление уверенного и знающего человека. Я вновь и вновь попадаю в ситуацию, когда мне приходится доказывать что-то; я чувствую себя неуверенным или, как в случае с картинами, даже нечестным, неполноценным; мне стыдно за себя. Я думаю, что это на самом деле чувства, которые я вызываю в Томе: терапевт, которому он должен открыться и с которым должен поделиться своими интимными проблемами. Точнее, так бы он себя чувствовал, если бы ему не удавалось всякий раз тонко перевернуть ситуацию с ног на голову. Можно даже сказать, что Том избавляется от своих неприятных чувств, перекидывая их мне, заставляя страдать от них, отчасти по принципу «выставлять другого дураком, чтобы не чувствовать себя глупо».
В психоанализе в таких случаях говорят о проективной идентификации: он отводит мне роль, которую я, сам того не осознавая, принимаю; описывает чувства, которые мне кажутся моими, хотя на самом деле исходят от него. На мгновение я действительно чувствую себя нечестным и беспомощным. Говоря профессиональным языком, я отождествляю себя с его проекциями, с тем, что он вложил в меня. Для Тома это означает освобождение от неприятных чувств, потому что он поместил их в другого человека. Такое поведение — попытка сказать мне что-то, позволив мне испытать его опыт: «Ты должен почувствовать то же, что и я, быть таким же, как я, тогда мне не будет страшно и одиноко и я не буду стесняться».
На следующем сеансе Том производит впечатление надежного и дружелюбного человека, но высокомерно-снисходительного. На этот раз он демонстрирует чрезмерную доверительность:
— Прошлый сеанс был хорошим, заставил меня задуматься. Честно говоря, вы мне не понравились с первого взгляда, эдакий психотерапевт в шикарной двухуровневой квартире в старинном центре города.
— Вы заинтересовались репродукциями на моей стене.
— Да, именно про таких парней я и говорю. Очки на носу, шерстяной жилет поверх рубашки; или кашемировый свитер наброшен на плечи, шелестящий голос, типичные фразы: «Как ваши дела?», «Как вы себя чувствуете сегодня?» А потом вечером за бокалом шардоне смотрят на диване новости, возмущаются Трампом, а в выходные гуляют по художественным музеям и объясняют женам, в какой технике художник создал картину.
Том описывает типично буржуазный образ терапевта нелестными словами. Должен признаться, что внутренне я смеюсь. В этой неприкрытой прямоте есть что-то симпатичное и харизматичное. Он, кажется, предлагает мне пошутить с ним над «скучными обывателями».
Но на самом деле происходит нечто другое: он тонко вычисляет вещи, которые могут раздражать меня, как будто нащупывает, как вывести меня из равновесия. В то же время он возвышает меня, намекая, что я лучше остальных, и приглашая смотреть на них вместе с ним свысока.
Я говорю:
— Репродукции на стене, практика в Старом городе. Вы уже чувствовали, что я бросаю вам вызов, как будто вы должны противостоять мне.
— Да, это разбудило во мне альфа-самца. Но это, конечно, чушь. Первая заповедь: «Не суди своего терапевта по произведениям искусства на его стене».
Том, кажется, уже определил для себя, кто я для него: ни в коем случае не скучный обыватель, а такой же, как он, с кем он «на одной волне», что бы это ни значило.
Он выражает благодарность за то, что я немного «промыл ему голову»: «Вы в двух словах выразили, что я в дерьме». Он считает, что корни проблемы в его семье, теперь ему это совершенно ясно, поэтому он должен пройти терапию.
Его дочь сказала ему, еще учась в младших классах: «Ты самый любимый папа в мире. Но иногда внутри тебя живет монстр».
Я спрашиваю:
— Каково это, когда твоя дочь так отзывается о тебе?
Впервые Том по-настоящему задет. Он сглатывает и делает паузу, прежде чем ответить:
— Она права. Внутри меня монстр. Я не знаю, что это такое, почему это происходит снова и снова.
— Тогда мы должны разобраться с этим.
Том тут же шутит:
— Супер, где у вас тут присоска, чтобы убрать слизь?
Том
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
