посмотрела на них. Оба гвардейцы. Мужчина, следуя собственным заверениям, выбирался в коридор тюрьмы. А девушка стискивала в руках довольно большой дорожный чемодан.
— Позавтракайте, ваша светлость. — Она показала на поднос с привычной едой. Тот уже лежал на столике.
— Не голодна.
— Вам потребуются силы, — настаивала гвардеец.
Я недоуменно уставилась на неё, то и дело перекидывая взгляд на чемодан.
— Миш. Грамота у тебя? — крикнула она через плечо своему напарнику.
— Точно! — Тот прошагал обратно, в руках держал лист бумаги. — Вот. — Он протянул его мне.
Ещё больше удивлённая и преисполненная надежд, что речь идёт о чудесном спасении моего мужа, я развернула грамоту и прочла:
«Грамота
Выдана государыней княжеств Полоцкого и Смоленского
княгиней Ириной Сергеевной Волконской
Настоящей грамотой заверяется, что княжна Светозарова-Дубравская Вера Игнатьевна не признана врагом или шпионом Полоцка и Смоленска. А посему вольна свободно и беспрепятственно перемещаться по сиим землям.
31 мая 2225 года. Княгиня Ирина Волконская.».
Долгое время содержание этого документа не укладывалось в моей голове. Не заметила даже, как гвардеец отстегнула наручники с моих запястий. Я перечитывала его снова и снова, силясь увидеть там хотя бы имя своего мужа. Наконец поняла: о нём нет и слова.
— Хорошо. Не хотите завтракать, то пообедаем в пути.
— А? — Я всё ещё не могла понять, что происходит.
— Нам приказано доставить вас в Тверскую губернию. На её границе вас встретят люди Святослава Романова, — пояснила гвардеец Маша.
— Да, и вот ещё. — Миша, рассеянный гвардеец, вытащил из нагрудного кармана маленькую книжицу и протянул её. — Ваш паспорт, Вера Игнатьевна. На всякий случай.
Паспорт был на моё имя, но со штампом Волконской и относился лишь к этим двум губерниям: Смоленской и Полоцкой.
— А тут одежда. — Маша легонько подкинула чемодан. — Чтобы не путешествовать в тюремной робе.
— Ох да. — Миша вновь поспешил удалиться из камеры.
Секунда за секундой ступор покидал меня. Вместо горя внезапно нахлынула злость и желание поквитаться. Я оказалась неспособной ни исцелить своего ненаглядного, ни защитить. Оставалось только одно — мстить.
Идея о том, как я вернусь к Святославу и попрошу войско, чтобы разбить мятежников и лично казнить их безумных, бездушных главарей, так охватила меня, что пробудила голод.
— Правильно, ваша светлость, — поддержала меня Маша, заметив, как я набросилась на предложенный завтрак. — Поешьте, умойтесь и переоденьтесь. Дорога займет не меньше двух дней, так что лишние силы не помешают.
Я не слушала её. В голове то и дело возникал образ: обезглавленные княгиня Волконская и граф Громов. Их тела лежат рядом, и трупы эти всё ещё свежие. Кровь обильно стекает с обрубков на шее. Что касается голов, то те уже в моих руках. Я небрежно сжимаю их за волосы, держу перед лицом, смотрю с ненавистью. Сердце радуется справедливому исходу.
— Теперь умоетесь, ваша светлость? — услышала я Машу.
От мыслей о сладкой мести я и не заметила, как опустошила тарелки. Молча встала и подошла к рукомойнику. Как умылась, сразу переоделась, но сама, без помощи Маши.
Бордовое бархатное платье и брюки из плотной ткани сидели хорошо и казались удобными. А цвет платья прекрасно сочетался с настроением. Мы наконец вышли из камеры и побрели по коридору вдоль дверей.
— Вера! — послышалось за одной из них. Я резко остановилась, узнав голос.
— Надо идти, ваша светлость, — поторопила Маша.
К зарешеченному окошку двери приблизилось лицо Лизы. Подруга изумленно вглядывалась в меня, будто не верила глазам. Вероятно, также выглядела и я.
— Лиза? — зашептала я, игнорируя беспокойство своих конвоиров. — Ты здесь?
— Мы пытались разыскать Григория Любимова. Это долгая история, и я…
— Постой! — оборвала я подругу. — Большую часть я знаю, но… — Я повернула голову к Маше и Мише.
Те смотрели на меня недовольно. Им явно не терпелось скорее выйти из здания тюрьмы и отправиться в дальний путь до границы.
— Выпустите её, — потребовала я. — Лиза едет со мной. Она мой человек и, — я извлекла из кармана штанов грамоту, — и она тоже не враг и не шпион.
Миша, при всей своей несообразительности, сразу покачал головой и ответил:
— Но в грамоте она не упоминается, ваша светлость. Мы не имеем таких полномочий, чтобы…
— Открой эту дверь!
— А как мы это сделаем? — хитро спросила Маша.
— У него ключи не только от моей камеры. — Я показала на большую связку в руках Миши.
— Не положено так делать, — упрямо бычился Миша. — А ключи эти нам на время выдали. На выходе отдадим караульным.
— Да и не выпустят нас вчетвером, — поддержала Маша. — Мы вошли вдвоем, а выйти должны втроём с вами, ваша светлость. Таков приказ начальнику тюрьмы.
— Не вчетвером, а впятером. — Лиза мотнула головой в противоположную дверь.
Мы повернулись, чтобы обнаружить там заросшее щетиной мужское лицо. Взгляд его казался исключительно проницательным и серьёзным.
— Николай Строганов, — отчеканил он. — Следователь тайной экспедиции.
Окончательно растерявшись, я вновь обратилась к Лизе.
— Он очень помог мне и Фёдору, — пояснила она.
— Ваша светлость. — Голос Маши стал почти стальным.
