думал: «Ну как я мог догадаться, что Лена меня любит? Ведь она всегда была такой неприступной и не подала ни одного знака о своих чувствах». Значительно позже он понял, что причиной всему были его молодость и неопытность в таких делах. Да и судьба не дала им достаточно времени для того, чтобы проявить свою любовь.
По прибытии в часть Алексея определили практикантом в полевой госпиталь на австро-венгерском фронте. Когда он получал необходимые воинские документы, дежурный офицер посмотрел в какие-то списки и приказал:
– Немедленно прибыть в штаб армии, кабинет 313.
«Зачем я им понадобился?» – ломал голову Алексей. Он нашел указанный кабинет, вошел и громко доложил о себе, как лихой строевик. За столом сидел пожилой полковник, верхняя пуговица кителя была расстегнута, форма на нем сидела мешковато. Всем своим видом он напоминал скорее гражданского человека. Полковник поморщился и сказал по-немецки:
– Голубчик, ну что вы раскричались? У меня и так звенит в ушах.
В ходе дальнейшей беседы на немецком он поинтересовался, где Алексей учил язык. Затем плавно перешел на английский и, видимо, остался доволен. И наконец, заговорил по-венгерски. Этот язык полковник знал слабее Алексея.
После того, как молодой человек ввернул несколько народных поговорок, собеседник поднял руки:
– Сдаюсь, уложил меня на обе лопатки. Скажи, как ты смотришь на то, чтобы послужить государю и России в разведке? Медиков-практикантов у нас полно, а вот с разведчиками худо.
Профессия разведчика была окружена романтикой, но Алексей опасался, что не обладает необходимыми навыками. О своих сомнениях он честно признался Владимиру Ивановичу Бобровскому, так звали полковника.
– Э, чего ты испугался, – отмахнулся тот. – Да мы с тебя три шкуры спустим, пока всему не научим.
Так началась тяжелая разведывательная подготовка. Владимир Иванович рассматривал Алексея как своего крестника от разведки и лично уделял ему много времени. Особенно полезными были его практические советы из собственного опыта. Они потом здорово выручали молодого разведчика.
Однажды в Будапеште появился Штефан Фаркаш, по документам выпускник медицинского факультета Пражского университета. Будучи ограниченно годным к военной службе, он был направлен на работу в центральный госпиталь. Здесь проходили лечение в основном офицеры из австро-венгерского министерства обороны и Генштаба. Вскоре молодой компанейский медик завел дружбу с выздоравливающими офицерами и активно участвовал в их кутежах. Тем более что Штефан оказался щедрым камерадом, у которого всегда водились деньги и он охотно одалживал их друзьям. Ходили слухи, что его отец – богатый пивозаводчик в Чехии.
Как-то к Штефану влетел, как сигнальная ракета, его приятель Ласло, пьяница и неисправимый волокита:
– Я погиб. Какая фея, какая красавица! Только ты, Штефан, можешь меня спасти.
– Да скажи ты толком, что случилось, – пытался выяснить Штефан.
Наконец Ласло излил душу. Предметом его переживаний оказалась молодая прима будапештского балета. Эта особа благосклонно согласилась осчастливить его, но поставила жесткое условие. Она не может восстановить свое душевное равновесие без изумрудных сережек, которые недавно увидела в самом богатом ювелирном магазине Будапешта. Дама намекнула, что один генерал уже готов преподнести их завтра.
– Сколько они стоят? – спросил Штефан.
– Умопомрачительно дорого. Пятьдесят тысяч форинтов. Где мне взять такие деньги?
Он с мольбой смотрел на Штефана.
– Сумма действительно немалая, – задумчиво вымолвил приятель. – Но, пойми, я буду просить ее у отца, и тот может потребовать ответной услуги.
– Все что угодно, – радостно воскликнул Ласло, предчувствуя удачу.
– Отец планирует купить несколько пивных заводов в Галиции. Но там скоро могут вспыхнуть военные действия. Насколько я знаю, ты имеешь доступ к нашим военным планам в данной провинции. Если бы ты мог мне их дать на короткое время, чтобы предупредить отца о заводах, которые попадают в зону боевых действий. Это помогло бы ему избежать крупных потерь.
Ласло легкомысленно согласился. На следующий день связник Штефана штабс-капитан Костя Пряхин переправил копию документа Владимиру Ивановичу.
Еще через месяц генерал Брусилов наголову разбил австро-венгерские войска в Галиции. Костя сообщил, что Штефан за документ награжден георгиевским оружием. Но в 1917 году наступила катастрофа.
Связь с Владимиром Ивановичем прервалась. Средства на разведывательную работу закончились. Штефан не знал, что делать дальше. Его не покидала острая тревога за родных в Сибири. С тяжелой душевной болью он наблюдал за, как ему казалось, гибелью России. Отречение государя, большевистский переворот, позорный Брестский мир. Нет ничего страшнее, чем, находясь на чужбине, смотреть, как идет на дно твоя Родина.
После окончания мировой войны госпиталь закрыли, и Штефан занялся частной практикой, специализируясь на водолечении. Из отложенных собственных средств он продолжал оплачивать услуги двух своих наиболее ценных агентов. Он упорно считал, что Россия оправится от тяжелой болезни и его информация снова будет нужна.
Глава 3
Письмо Дзержинскому
В 1918 году в его медицинский кабинет вошел незнакомец, в котором Штефан с трудом узнал Владимира Ивановича, так он постарел. Они радостно обнялись и проговорили до утра. Бобровский теперь служил заместителем начальника разведки адмирала Колчака. Сейчас он находился в инспекционной поездке, проверяя бывшую царскую агентуру. Владимир Иванович пожаловался, что союзники, прежде всего его главный «опекун» – американский полковник Донован, требуют сведения на такую агентуру, чтобы прибрать ее к своим рукам. Союзники, уже особо не скрывая, делят Россию. Перспективы Колчака Владимир Иванович оценивал как ненадежные. Не хватает оружия, боеприпасов и амуниции. Царское правительство расположило военные склады в центре России, где они попали к большевикам. Союзники требуют расплачиваться за поставки оружия и боеприпасов территориальными уступками. Он знает, что Колчаку предложили перейти на английскую службу. Внутренняя политика адмирала убогая. Она нацелена на возвращение помещикам отнятых крестьянами земель. Измученное и озверевшее офицерство требует после победы перепороть и перевешать «чумазых». В подобных условиях повсеместно возникают партизанские армии из местных крестьян, сражаться с которыми очень трудно. Как это ни прискорбно, но не все офицеры оказались на высоте. К красным перешли на службу свыше тысячи старших офицеров. Они помогли большевикам создать боеспособную армию.
В целом Владимир Иванович производил впечатление разуверившегося во всем человека. Он заверил Штефана, что уничтожил все материалы на него и не сообщил о нем Доновану. В отношении Кости сказал, что он работает на большевиков и ему доверять нельзя. Впрочем, заметил старый разведчик, Штефан волен сам сделать свой выбор, с кем ему идти дальше. После его ухода стало еще тяжелее. А тут, как назло, его агент достал секретную речь английского министра Черчилля на совещании руководства союзных войск. В ней довольно нагло предлагался план расчленения России и раздел ее территории между великими державами. Штефан хорошо понимал значение
