документа и провел бессонную ночь, обдумывая, что же делать.
Утром он решился. Документ запаковал в плотный конверт, пометив, что об источнике сведений знает Константин Пряхин. На лицевой стороне написал печатными буквами: «Ф.Э. Дзержинскому. Только лично». Затем посетил советское посольство в Берлине, попросил вызвать ответственного за безопасность и, не вступая ни в какие дискуссии, вручил конверт. Быстро покинув здание, он долго кружил по Берлину, пока не убедился, что слежку не подхватил.
Его долго мучила мысль, дойдет ли послание по адресу. Текущие мировые события показали, что советское руководство стало действовать более прицельно, как будто догадываясь о планах западных интервентов. Неуютно стало французским оккупантам в Одессе, откуда они вынуждены были поспешно убраться. Отбыл из Мурманска на свои острова без территориальных приобретений и королевский британский флот, увозя экспедиционный корпус. Отправились из Сибири домой и американцы. Сгинул колчаковский фронт. Россия хотя и при большевиках, но выстояла.
Глава 4
Весточка от родных
В 1920 году Штефан, погруженный в прием пациентов, услышал приветствие на венгерском языке со славянским акцентом. Удивленно подняв голову, он увидел в дверях ухмыляющегося Константина.
– Здорово, чертяка! – воскликнул тот. – Как я рад застать тебя живым и здоровым!
Штефан искренне обрадовался встрече с приятелем и радостно пожал ему руку. Но, вспомнив слова Владимира Ивановича, сдержал свой порыв:
– Я знаю, что ты работаешь на большевиков. Поэтому говорить нам не о чем.
– Ой-ей-ей! – шутливо продолжил Костя. – Прямо ощетинился, как еж в осенних листьях. Не бойся, я тебя не съем. Не желаешь говорить, и не надо. Я только пришел тебе сказать, что с тобой хочет пообщаться берлинский резидент советской внешнеполитической разведки Павел Матвеевич Журавлев.
– У меня и с ним нет общих тем для беседы, – отрезал Штефан.
– Ой ли, – снова шутливо сказал Костя. – И ты даже не хочешь ничего узнать о своих родственниках?
Штефан вскочил и схватил Костю за грудки:
– Говори, что с ними.
– Какой ты тут стал нервный, отпусти, а то порвешь приличный пиджак. Не знаю я. Вся информация у Журавлева. Он послал меня посмотреть, нет ли у тебя посторонних посетителей, и ждет на улице.
– Зови его, – попросил Штефан. Он представил себе коренастого увальня из матросов с висячими пышными усами в неказистом сюртуке. Но вошел интеллигентный человек средних лет в отличном костюме по последней европейской моде.
Незнакомец вежливо поприветствовал Штефана на безупречном немецком и с улыбкой сказал по-русски:
– Так вот вы какой, Алексей Кудрявцев.
Штефан понял, что он читал его личное дело. Значит, не все удалось уничтожить Владимиру Ивановичу.
– Разрешите представиться: резидент российской внешнеполитической разведки в Берлине.
– Советской, – поправил его Штефан.
– Как вам будет угодно. Мне лично больше нравится первый вариант. Я к вам в некотором роде с официальным визитом. Мне поручено передать вам благодарность советского правительства за материал о выступлении Черчилля. Феликс Эдмундович Дзержинский просил сказать спасибо лично от себя. Мы, конечно, навели о вас справки. Результаты нас устроили. Вы порядочный человек, опытный профессионал, патриот России, ни в каких враждебных акциях против советской власти не участвовали. Почему бы вам не продолжить свою основную работу на благо Родины?
Штефан опустил глаза. Ему стало приятно. Он снова нужен, его работу ценят и предлагают заняться любимым делом.
– Вы должны понять, что я не смогу следить за своими несчастными соотечественниками здесь, за границей. Ведь именно в такой работе состоит ваша основная задача?
Журавлев улыбнулся и стал удивительно похож на Владимира Ивановича:
– Ну, этим заниматься у нас есть кому без вас. А вот со специалистами в деле стратегической разведки дело, признаюсь честно, у нас – швах. Решайтесь. Что вас может связывать с белогвардейской публикой? Тем более ваши родственники пострадали от них.
– Вам что-то известно о них? – тревожно спросил Штефан.
– Да, вот сами почитайте. Я привез письмо от вашей мамы. – Павел Матвеевич полез во внутренний карман пиджака и достал немного помятый конверт. Было видно, что он проделал дальний путь.
Штефан увидел на конверте надпись маминым почерком: «Сыну Алеше». У него выступили на глазах слезы, и он крепко сжал зубы, чтобы не показать свою слабость.
Мать обращалась к своему неожиданно объявившемуся сыну сотней нежных и ласковых слов и лишь затем перешла к существенному:
«В 1918 году наш ветучасток захватили каппелевцы. Лошадей отобрали, а в конюшне устроили тюрьму для пленных красноармейцев. Здесь их пытали и уводили к оврагу на расстрел. Отец потребовал прекратить это беззаконие, но они его сильно избили. Больше он уже не поднялся и вскоре скончался. Иштвана они увели с собой лечить их лошадей. Вслед за каппелевцами к нам заявились какие-то дезертиры с мандатом. Они объявили, что мы, как представители эксплуататорских классов, обязаны освободить дом. Я с твоей сестренкой упросили их оставить нас хотя бы на чердаке. К осени 1918 года стало очень холодно, и совсем нечего было есть. Мы уже думали, что помрем. Но тут появились какие-то молчаливые люди в кожаных тужурках. Они выбросили из дома дезертиров вместе с их мандатом и пригрозили, чтобы они на пушечный выстрел не приближались к нам. Они сказали, что нам выделен красноармейский паек, как семье, пострадавшей от белогвардейцев.
Через некоторое время сестру взяли на работу машинисткой в военкомат и дали ей рабочие карточки. Только благодаря этому мы и выжили. В 1920 году пришел молодой парень в кожаной куртке и сказал, что есть возможность передать тебе весточку. Как я была рада! Видно, услышал Бог мои молитвы. Но он нас сильно напугал. Сказал, ты на такой важной работе, что даже во сне мы не должны проболтаться. Если Бог даст, может, ты хоть на денек вырвешься к нам».
Штефан оторвался от письма и спросил:
– Это вы помогли моим?
– Местная Чека, по указанию Дзержинского, – лаконично ответил Журавлев.
– Я согласен, – твердо заявил Штефан. – Могу я передать небольшое письмо маме? – спросил он.
– Конечно, только не на венгерском языке и без подписи «Штефан», – улыбнулся Журавлев.
Потом они около часа обсуждали професиональные вопросы.
Журавлев порекомендовал Штефану переехать в Германию, где, по его словам, назревали главные события. Так Штефан стал сотрудником Иностранного отдела ВЧК под оперативным псевдонимом Сибиряк. И вот теперь непредсказуемая разведывательная судьба занесла его на продавленное сиденье старого автомобиля, присовокупив в качестве компенсации миленькое длинноволосое создание, которое прикорнуло у него на плече.
Часть XIX
Марта становится Магнолией
Глава 1
Объяснение с Мартой
Марта несколько раз мысленно
